Гуманистические тенденции в области медицины носили по существу реакционный характер. Корнарий и Парацельс были антиподами и, конечно, тем, кто шел вперед, было по пути с эйнзидельнцем.
Итак, единственное, что могло связывать Парацельса с Эразмом — интерес к воскрешению древних рукописен медицинской науки — отпадало.
Они встречались, видимо, в доме Фробена, по сближения между ними не произошло.
Все же однажды Парацельс обратился к Эразму с письмом, заключавшим в себе медицинские советы постоянно болевшему знаменитому согражданину. По этому письму современный врач может убедиться, как блестяще Парацельс умел ставить диагноз, а историк медицины оценит, насколько более совершенны его методы по сравнению с галеновскими.
«Богословов покровителю, великому господину Эразму Роттердамскому, во всех областях ученейшему и любезнейшему.
Все, что мне моя богиня всепроницающая и Альстоос врачебная преподали, все сие ясно говорит мне, что я подлинно сходные признаки (болезней) раскрыл. Область печени в лекарствах не нуждается, а также и другие две болезни послабляющих средств не требуют. Главное же лечебное средство, арханум, особую закрепляющую силу в себе имеет и медовидные вещества, иссушающие и затвердение вызывающие. Сие и есть главное средство против пороков печени и сие же от жировых осадков в моче наиважнейшее лечебное средство, испытанное и славное. Ведомо мне, что тело твое коллоквинты мессуаевой перенести не может, ни чего-либо много сболтанного, ни чего-либо из (обычных) лекарств.
Знаю я, что я к искусству моему одареннее и в нем других опытнее, и знаю, что именно телу твоему способствует к жизни долгой, мирной и безболезненной, и знаю, что в очистительных ты не нуждаешься.
Третья болезнь твоя, дабы сказать более явственно, оказаться может либо нагноением, либо опухолью гнилостной, либо воспалением, само собою зародившимся или случайно привитым, либо мочевым осадком, либо винным камнем в мочеточниках, либо слизью от остатков семени, либо клееподобной питательной влагой, либо смолисто-жировым растворенным веществом, либо чем-нибудь в этом роде, каковые от действия соли (коя силой свертывания обладает) свертываются, подобно тому как это в камне, лучше сказать — в хрустале, происходит; таковы-то и сего рода вещества, кои я считаю не внутри тебя зародившимися; но я нечто наблюдал, мраморовидному раздробленному минералу подобное, в самих почках существующее, и сему наблюденному мною название свертывающихся веществ дал.
Ежели, Эразм любезнейший, мое пользование твоему превосходительству угодно будет, то я озабочусь, чтобы ты и врачом и врачеванием обеспечен был. Привет тебе.
Теофраст».
Эразм был педантичен в переписке, а может быть его действительно заинтересовал диагноз, поставленный малознакомым ему врачом; во всяком случае, он вскоре ответил Теофрасту коротким посланием, написанным прекрасной латынью и блещущим цицероновским стилем.
«В делах врачевания опытнейшему доктору Теофрасту-отшельнику от Эразма Роттердамского привет.
Тому врачу, через коего бог спасение телу нашему посылает, пожелание вечного спасения души послать отнюдь неразумным не является. Изумляюсь, откуда ты меня столь глубоко постиг, меня только один раз видев. Справедливость темных ответов твоих мне не наука врачевания, коей я никогда не изучал, но жалкие телесные чувства мои подтверждают. В области печени уже давно я боли испытывал, но угадать не мог, каков зла сего источник. Жировые осадки уже несколько лет назад в моче замечал. В чем же третья болезнь моя, понимаю недостаточно, однако правдоподобным кажется, что тяготит меня то, о чем уже говорил. В сии последние дни ни лечиться, ни болеть, ни умирать времени не имел, столь был научными трудами обременен. Однако, ежели имеется нечто помимо смерти, что болезни моей облегчение бы дать могло, прошу тебя о сем сообщить. Ежели же распространеннее ответить можешь, то в немногих словах разъясни мне несколько подробнее то, о чем весьма лаконическим языком замечание еделал, и прочие лекарства предпиши, кои, когда нужда позовет, я бы принимать мог. Награды, коя искусству твоему и учености равна была бы, обещать не могу, сердце же благодарное обещаю. Фробенуса ты из мертвых воззвал, он же есть половина меня самого; если же и меня исцелишь, обе половины целым сотворишь. Да продлится судьба, что тебя в Басилее удерживает. Сие письмо мое, спешно написанное, сможешь ли прочесть, опасаюсь. Да пребываешь во здравии.