— Вы не правы. Толстая продала бы украшение. Вам нужно было сорвать контракт, только и всего. Но участие гражданки Франции Пордеро в грабеже доказано. И это не лучший аргумент для вас, согласитесь? Хотя, давайте Пордеро посидит в Лефортово до июля. Так будет всем спокойнее. А вашего третьего секретаря мы возьмём на границе, предъявив крайне неприятное обвинение. Думаю, до утра она напишет заявление об изнасиловании…
— Грубо работаете, господин генерал!
— Зато эффективно, раз вы занервничали. Пордеро вам нужна, и нужна завтра на свободе.
— Я не могу допустить, чтобы Ника у вас просидела до июля!
— Тогда пусть торговые представители подпишут сегодня предварительный контракт. А объёмы поставок уточнят в Женеве. И актом доброй воли будет беспрепятственный выезд из СССР вашего третьего секретаря после подписания. А через месяц уедет и Пордеро. Ничего, посидит для страховки.
— Тогда вы будете допрашивать её только в присутствии нашего консула. И измените условия содержания.
— Это возможно. Я буду ждать подписания контракта сегодня.
Ночь стояла тихая, морозная. Но слова из открытых окон машин не были слышны, только негромкое урчание моторов тревожило тишину.
— Я очень надеюсь, что вы сдержите слово, господин генерал.
Стекло на двери лимузина поднялось, и «Рено» плавно уехал с Ленинских гор.
Ткачёв из машины позвонил Трефилову и передал содержание разговора.
— Будем ждать утра, Андрей Викторович, — подытожил Трефилов.
Ткачёв так устал, что попросил старшину отвезти его домой. На вопросительный взгляд лейтенанта Андрей Викторович ответил, что Жевнов переночует у него на даче. Ткачёв был уверен, что Хмель остался в доме его тестя со своей группой, а лейтенанта стало жалко — жил он далеко от Ленинских гор, и такси ловил бы до утра.
— Пал Палыч, если хотите, то тоже оставайтесь. Места для всех хватит.
Трофимов благодарно кивнул и прибавил газ, но, выехав на шоссе, ведущее от Москвы к дачному посёлку, заволновался.
— Товарищ генерал, я, конечно, не знаю о чём был разговор. Но ЦРУшнику я бы не стал верить.
— Почему вы подумали, что он из ЦРУ?!
— Французы так не работают, Андрей Викторович. Они большей частью бестолково действуют. А ЦРУшники разговоры разговаривают и действуют исподтишка — подло.
— Откуда такие познания, старшина?! — не переставал удивляться Ткачёв.
Трофимов молча держал руль, и «Волга» мчалась по слегка заснеженному шоссе.
Откуда взялся самосвал «ЗиЛ» генерал не понял. Рёв мотора, промелькнувшая навстречу темная громада.
— Ложись, генерал! — крикнул Трофимов, выворачивая руль.
Старшина мог и не кричать — от резкого манёвра «Волги» Ткачёв упал на сидение и удерживал себя, чтобы не упасть на пол. «Волга» скользила боком, и Андрей Викторович уперся макушкой в заднюю дверь слева, привычным движением пытаясь нащупать пистолет. Удар в дверь справа был силён, но недостаточно, чтобы тяжелая «Волга» опрокинулась с шоссе. Старшина каким-то непостижимым образом вывел её из-под ЗиЛа, и прибавил газа. Форсированный двигатель позволил генеральской машине рвануть вперёд, оставляя сзади неповоротливый самосвал.
— Лейтенант, стреляй! — Трофимов резко остановил «Волгу».
Двери распахнулись, и морозный воздух шевельнул волосы Ткачёва — папаха валялась где-то между сидениями.
Раздались частые выстрелы, хруст снега и, наконец, напряженная тишина. Ткачёв осторожно открыл дверь и вывалился на шоссе. В тусклом свете задних подфарников «Волги» разглядел неподвижную фигуру, лежащую возле переднего колеса самосвала.
— Товарищ генерал, вы не ранены?!
Пал Палыч присел возле генерала, похлопал его по груди и бокам.
— Что ты как девку меня щупаешь? — Ткачёв слегка разозлился. Но не на старшину, а на себя. Что стал такой неповоротливый. — Нормально всё. А где Жевнов?
— С той стороны у машины сидит. Зацепило его…
— А что за труп у «Зилка»? — генерал ткнул пальцем в сторону самосвала.
— Милиция приедет — дактилоскопируют. Там ещё один, с другой стороны. Выскочил, как чёрт…
— Понятно. Вызывай скорую и наряд.
Почти под утро Ткачёв попал домой. Лейтенанта отвезли в больницу, а Трофимов уехал в гараж ремонтировать машину.
Подполковник из главка МВД и следователь быстро записали показания у всех оставшихся в живых участников перестрелки, и за Ткачёвым приехал Кудрявцев на своей машине. Он и привёз Андрея Викторовича на дачу.
Ткачёв ещё на дороге после перестрелки сообщил об инциденте дежурному по КГБ и Трефилову.
— Я всё проконтролирую в МВД, — сказал генерал-лейтенант. — А ты, Андрей Викторович, давай-ка к десяти утра ко мне.
В восемь утра, когда только светало, на дачу Ткачёва «заскочил» Хмель.
— Викторыч, прекращай! — сказал агент, наливая себе коньяк. — Куда ты опять влез по самые уши?
Генерал счёл нужным всё ему рассказать.
— Ты привычки свои ментовские забудь, — Хмель снял куртку и сел в кресло, наблюдая за улицей через окно. — В спецслужбах не знают, что у тебя есть мания говорить не то, что на самом деле. Вот они и засуетились. Зачем ты ляпнул, что протокол смог бы обменять при встрече на Королевскую лилию? Вот они и подумали, что документы у тебя с собой. Да, оперативно сработали.
— Ты думаешь, что это ЦРУшники?
— Тебя «прощупывали», Андрей, — кивнул Хмель. — Ты человек новый, к тому же наглый и жесткий… Да-да, не спорь, — засмеялся агент. — Вот и послали к тебе пару… неизвестно кого. Могу спорить, что они даже по базе не пройдут. Ещё хуже, если это по отпечаткам давно умершие люди. Спецслужбы работать умеют. Ладно, — он вздохнул. — Скажу Шмелю, чтобы присмотрел за тобой. А сам займусь поиском этого Беса… Или Беца.
— Так он, наверняка, уже слинял за кордон, — высказал мысль генерал.
— Вряд ли, — мотнул головой Хмель. — Это оперативный агент. Конечно, он мог соскочить и без санкции куратора, но что-то подсказывает мне, что он ещё в союзе. Я узнаю и сообщу. Вот тебе телефон, Андрей. Запомни его, а бумажку сожги. Если я буду срочно нужен, то позвонишь и скажешь — мне нужно заказать столик на такое-то время. А тебе в ответ скажут место. Кафе или ресторан. А то у тебя я уже примелькался…
Ткачёв удивился и неосознанно налил себе рюмку коньяка. Выпил залпом.
— Меня узнают по голосу?!
— Нет, блин! — Хмель развел руки в стороны. — По фамилии! Сказал же — если будет срочность встречи. Сообразишь, короче…
— Ладно, ладно. Чего ты всполошился, — успокоил Ткачёв агента, наливая ещё в рюмку.
— Андрей, хватит пить! Будто в тебя никогда не стреляли! Мы не в Зареченске…
В десять утра, слегка хмельной Ткачёв зашёл в кабинет к Трефилову.
— О, Андрей Викторович! — поднялся из-за стола генерал-лейтенант. — А вот раскисать не нужно. Есть для тебя три новости…
— Я бы коньячку шлепнул, вместо новостей, — пробурчал Ткачёв.
— Это ещё успеешь, — рассмеялся Трефилов. — В общем, первая новость — подписали предварительный контракт. Вторая новость — трупешники на дороге, оказывается, померли ещё лет десять назад. Не думал, однако, что ты умеешь оживлять трупы.
— Шутите, товарищ генерал?
— Нисколько, — уже расхохотался Трефилов, глядя на мрачное лицо Ткачёва. — И последнее — нас ждёт Андропов… Прямо сейчас.
— Наделали вы шороху, генерал, — Андропов снял очки и устало протёр глаза. — А ведь в конторе без году неделя…
— Виноват, товарищ Председатель…
Юрий Владимирович махнул ладонью, прерывая Ткачёва.
— Не нужно так официально. Я, вообще-то, вас похвалил. Присаживайтесь, товарищи.
Генералы сели за стол, напоминающий взлетную полосу аэродрома, хотя кабинет Председателя КГБ выглядел достаточно аскетично. Над столом Председателя висели портреты Ленина и Дзержинского, а полумрак огромного кабинета создавала единственная лампа с оранжевым абажуром.
— Анатолий Романович, — обратился Андропов к Трефилову, надев очки. — Как вы думаете, что могут предпринять спецслужбы стран НАТО после того, как газовый контракт все же подписан?