— Ну, что Порфирыч? — спрашивал бывшего майора «Ворон», вор в законе Воронков, когда они играли в шахматы на лавочке в Измайловском парке. — Вот ты всю службу меня ловил, ловил… А теперь сидим вместе…
— Не гуди, Ворон, — с мрачным видом говорил Глушко, объявляя очередной мат.
Зимой они с Воронковым резались в шахматы в одной из беседок, укутанные в тулупы и, выставив термос с чаем, чуть разбавленным коньяком. Пенсия майору ещё не полагалась, а на работу его не брали с той характеристикой, что дал при увольнении начальник. Воронков узнав об этом, пришел к майору домой.
Грушко несколько ошалел, увидев на пороге вора в законе.
— Сергей Порфирьевич, не гони. Давай по-людски поговорим.
Воронков был необычным вором. Он и не сидел никогда. Это был мудрый и образованный человек, умеющий выдумывать многоходовые комбинации без своего участия, которые приносили ему довольно приличный доход. Этакий фокусник, с легкостью жонглирующий судьбами людей самых различных социальных слоев.
Глушко тоже был необычным… милиционером. Он ловил не только «идейных» воров, но и несколько раз пытался поймать преступников «в погонах». Он открывал оперативные дела, которые закрывались прямым распоряжением начальства без объяснения причин. Глушко жаловался начальству свыше, но каждый раз результат оставался тем же — дело закрывали, а улики из дела исчезали.
И как-то раз некие предприимчивые милиционеры из Главка решили немножко побеспокоить Ворона на предмет отъёма у него суммы денег. Но Глушко сорвал им выстроенный на подлоге план. Причем подлог был грубый, Ворон и в мыслях не мог совершить такого преступления. Не то, чтобы Воронков вытащил кошелёк, его поймали, кошелёк он выронил, а потом этот кошелёк ему подложили в карман. Ворон никогда не трогал кошелёк, и даже не знал, что такой есть.
Подлог разозлил Глушко, и он легко набрал свидетелей и доказательства невиновности Воронкова, хотя уже с десяток лет всё пытался Ворона посадить.
Разоблачение подлога было довольно громким. Следственный комитет нашёл в действиях предприимчивых милиционеров преступный умысел. Воронков не сел и не потерял деньги, но эту историю запомнил. И предложил майору услуги очаровательной барышни, которая теперь ходила к Глушко убирать комнату и готовить еду. Сергей Порфирьевич никогда не был женат и жил в коммуналке. Мало того, барышня помогла Глушко устроиться ночным сторожем в булочную, и теперь бывший майор имел хоть какие-то деньги. А то к нему стал наведываться участковый, с настойчивой просьбой устроиться на работу. И даже выписал один раз предупреждение и штраф.
Правда, никто не знал, что услуги барышни полностью оплачиваются Вороном, а те деньги, что ей давал Глушко на еду и за уборку, она клала в сберкассу на имя Сергея Порфирьевича.
И вот как-то зимним утром бывший майор по обыкновению шел в Измайловский парк на ежедневную партию в шахматы с Вороном, как на его пути остановился автомобиль. Двое шустрых мужчин быстренько обездвижили Порфирьевича и, усадив в машину вместе с шахматной доской, укатили в неизвестном направлении.
Воронков, не дождавшись партнёра по шахматам, обеспокоился и принялся разыскивать Глушко. Пробежав по снежным аллеям безлюдного парка, Ворон решил заглянуть к майору домой. Но на выходе из парка уткнулся в одинокую черную «Волгу».
— Прости, друг, — улыбнулся Воронкову пожилой водитель. — Не поможешь нам завести? Сядь за руль, а мы с товарищем толкнем машину…
Вор покрутил головой, но ничего подозрительного не заметил.
— Аккумулятор подсел, а я опаздываю, — умоляюще объяснил водитель. — Видишь, все на работу спешат. Я и так просил, и сяк, но всем некогда.
— А чего вдруг к парку-то завернул? — с подозрением спросил Ворон.
— Так, понимаешь, в туалет захотел. А припарковаться негде. Еле добежал, — водитель показал на густые кусты в парке. — Машина тяжелая — одному не сдвинуть…
— Ладно, — кивнул вор. — Помогу вам.
Ворон скинул тулуп и сел за руль, поздоровавшись с мужчиной на пассажирском сидении. И тут же почувствовал комариный укус в области шеи.
— Вот га…
Схватился за шею Воронков и моментально уснул.
1981 Глава 12
Ткачев сидел напротив Глушко и Воронкова. Их привезли на дачу отданную генералом группе Хмеля и привели в нормальное состояние. На всякий случай позади «пленников» стоял Трофимов с милицейской дубинкой. Глушко был опером ретивым, да и Ворон не был слабаком.
— Зачем нас сюда привезли? — Воронков осмотрел комнату, растирая виски.
— Уж, извините, — Андрей Викторович развел руками. — Я хочу с вами поговорить.
Глушко нахмурился.
— А что, другого приглашения мы не заслужили?
— Сергей Порфирьевич, давайте не будем обижаться, — Ткачёв удобнее расположился в кресле. — Термос с чаем мы не помяли, и шахматную доску не потеряли. А разговаривать здесь гораздо лучше, поверьте. Вы готовы меня выслушать?
— Кто ты такой? — набычился Ворон.
— Тебе удостоверение показать? — грозно спросил генерал.
Воронков хотел встать, но стоявший сзади старшина жестко положил ладонь ему на плечо.
— Ворон, не колготись, — сморщился Глушко. — Не соображаешь? Это же комитетчики…
— Меня это должно обрадовать? — затих Воронков.
Андрей Викторович понимал, что времени у него не так много и пора было прекращать бесполезную болтовню.
— Конечно. И не то что обрадовать, а привести в неописуемый экстаз. Вот здесь, — Ткачёв тряхнул толстой папкой, — на тебя, Ворон, куча материала. Думаю, хватит, лет на пятнадцать лесоповала.
— Врешь! — подпрыгнул Воронков, но тут же опустился обратно на стул под ладонью старшины.
— А смысл? — генерал удивленно вскинул бровь. — Это Глушко за тобой гонялся, собирая факт за фактом. Но ты же его и подставил… Не зря же нанял женщину, чтобы та обхаживала Сергея Порфирьевича. Или я не прав?
— Он про что говорит, Ворон?! — грозно нахмурился Глушко.
— Порфирич, не слушай его, — замахал руками вор. — Наговаривает он…
— Э! У вас ещё будет время выяснить отношения, — прервал Ткачёв раздувающийся конфликт. — Для начала выслушайте меня.
Глушко сделал вид, что внимательно слушает. Воронков тоже успокоился.
— Вы будете делать то, что и делали до нашего разговора — по утрам играть в шахматы, потом обедать у Глушко на кухне, читая газеты. Ничего не должно помешать сложившимся традициям. Но после обеда вы начнёте работать на меня.
— И как вы себе это представляете?! — удивился Глушко. — Простите, не знаю вашего звания и имени…
— Звание у меня высокое, — усмехнулся Ткачёв. — А звать вы меня будете Иваном Ивановичем.
— И что мы будем для вас делать? — язвительно скривил губы Воронков. — Иван Иванович…
— Вы будете собирать материал по Галине Брежневой и Светлане Щёлоковой.
Ворон длинно свистнул.
— Да ты под вышку нас подводишь!
Глушко толкнул вора в плечо и как-то строго взглянул на Ткачёва.
— Ты, Иван Иваныч, ничего не перепутал?
— Нет, — спокойно ответил Андрей Викторович и встал. — Ты, Сергей Порфирьевич, подавал рапорты, в которых указывал… как бы это выразиться, на некие признаки коррупции среди милицейских чинов разного уровня. И, наверняка, делал аналитику по этим чинам. Разве нет?
— Допустим, — заинтересовался Глушко.
— А Воронков, — Ткачёв прошелся по комнате, — известный манипулятор. Его мошенником назвать сложно, да и доказать умысел в его действиях практически невозможно. А ведь он тоже разрабатывал свои схемы, исходя из какой-то аналитики…
— Как мудрёно закручивает, — ухмыльнулся Ворон.
— Умный, — поддакнул Глушко. — А что конкретно мы будем делать?
— Первое, — остановился Андрей Викторович напротив них. — Вы, Глушко, исходя из своей «аналитики», дадите мне пару-тройку фамилий милицейских чинов, не поддавшихся коррупционным схемам. Желательно, имеющих опыт оперативной работы. Так понятно?