— И каков прогноз?
— Мои аналитики дают максимум десять лет.
— Откуда у вас аналитическая группа?! — встрепенулся Трефилов.
— Группа создана вне комитета. И не финансируется.
Трефилов нахмурился, сомневаясь в компетентности аналитиков.
— Прогноз выдан на основании концепции «математического реализма», — вдруг сказал Ткачёв, ввергнув генерал-лейтенанта в легкий шок. — Совершенно незнакомые друг с другом люди делали прогноз событий исходя из выдуманной реальности, спроецированной на реальность СССР. Брался абстрактный участок, абстрактные люди и абстрактные действия…
Трефилов остановил красноречие Ткачёва легким стуком ладони.
— Я поражен, Андрей Викторович. Когда вы всё успели! И у вас есть… документы, подтверждающие эту теорию?!
— Есть, — спокойно ответил Ткачёв. — И я готов их представить. В них, правда, довольно размытые формулировки, но если проводить некую общую закономерность, то она видна, так сказать, невооруженным взглядом.
— Например? — не выдержал Трефилов.
— Вы хорошо знаете английский язык?
— Да.
— Тогда читайте, — и Ткачёв положил перед Трефиловым листок с текстом на английском языке. — Это выдержка из пояснительной записки к «культурному плану для внедрения в СССР». Посмотрите на дату…
— Откуда вы это взяли?! — вскрикнул Трефилов, прочитав.
— Это было в копии книги Говарда «Конан-варвар». Мои хм… оперативники изъяли это у чиновника из министерства образования. Он год назад вступил в партию и получил кресло в министерстве по протекции одного литературного критика, близкого… догадайтесь к кому?
— К Галине Брежневой?
— Так точно, — невесело улыбнулся Ткачёв. — А что написано в записке?
Трефилов швырнул листок на стол.
— Как же мы всё это проглядели?!
— Не проглядели. Слишком много вольностей получили чиновники от власти, благодаря самой власти. Бесконтрольных вольностей…
— Хорошо. И что вы предлагаете, Андрей Викторович?
Ткачёв поднял плечо, как бы говоря — я человек маленький.
— Предоставьте эти материалы Юрию Владимировичу. Со своей «высоты» ему виднее. Если операция с Буряце пройдёт успешно, то мы получим, думаю, ещё много информации.
Генерал Трефилов поморщился, будто от зубной боли.
— Да, я доложу Председателю, но всё-таки… Какой выход видите вы, Андрей Викторович?
— Как говорит генерал Кудрявцев, если не можешь предотвратить безобразие, то надо его возглавить.
— Вообще-то, это Суворов сказал, — улыбнулся Трефилов. — Перефразировав изречение китайца Сунь Цзы: «Не можешь победить врага — сделай его своим союзником». Но для нашего случая больше подходит фраза русского генералиссимуса.
— Так мы и не китайцы, — кивнул Ткачёв.
Закрывшись в кабинете на даче, Андропов читал аналитическую записку генерала Трефилова. Юрий Владимирович то снимал очки и подолгу сидел, глядя в зашторенное окно, то снова надевал, чтобы в сотый раз прочесть отчёт аналитического Управления. Его одолевало двоякое чувство — с одной стороны он не верил написанному, а с другой стороны осознавал, что написанное верно. Слишком много было фактов на стороне «верно». Слишком…
Андропов понимал, что не только проглядел вмешательство иностранных спецслужб в жизнь страны, но и позволил парт номенклатуре свободно хозяйничать без оглядки на наказание. Ведь только в семьдесят первом году он вывел КГБ из-под контроля партийных чиновников. А сколько сил и здоровья он на это потратил! Сколько раз шёл на прямую конфронтацию с Брежневым, Сусловым и Щелоковым! Гришин до сих пор чувствует себя хозяином в Москве! А Галя со Светой, так вообще, осатанели от безнаказанности. А ведь этой парочке слова не скажи — Брежнев со Щелоковым тут же слюной брызжут.
В Узбекистане, Азербайджане, Таджикистане столько приписок, что последние волосы дыбом встают. На Украине, Прибалтике и Казахстане поднимают голову нацисты. Нацисты! А прошло всего тридцать шесть лет с момента окончания войны.
Юрий Владимирович швырнул листы с отчетом от себя, будто отмахивался от ядовитой змеи. Бумаги зло зашуршали и осыпались на пол, забрызгав безупречный паркет белыми, хаотично-неправильными геометрическими фигурами.
Андропов снял трубку с телефона и, набрав номер, тихо проговорил:
— Анатолий Романович, срочно приезжайте ко мне.
В начале декабря на своей квартире была найдена мертвой актриса Зоя Федорова. Из квартиры исчезли все ценные вещи. В газете «Труд» об этом происшествии была напечатана лаконичная заметка. На телевидении только выразили соболезнования, не указав причины смерти.
Боря Буряце проснулся с жутким похмельем. Он практически не помнил, что было вчера. В сознании промелькнули какие-то рваные эпизоды — чья-то квартира, ругающаяся старуха, пистолет в руке…
Боря со стоном сел на кровати, обхватив голову ладонями. Потом стал рыскать на столе среди пустых бутылок, обрывков шоколада и раздавленных фруктов. Нашел бутылку «Ессентуков» и полез в карман пиджака, висевшего на спинке стула. Он знал, что в кармане лежала початая пачка Аспирина.
Пола пиджака была подозрительно тяжелой, но Буряце поначалу не придал этому значения. Наконец он нащупал таблетки, но уколол палец обо что-то острое. Выругавшись, Боря вынул из кармана таблетки и… небольшой, но изящный перстень с бриллиантами.
— Хм, — он попытался вспомнить, откуда взялось в кармане столь интересное украшение, но как ни силился, не смог. В голове гудело, как после удара чугунного колокола.
Прозвеневшая трель звонка над входной дверью заставила Буряце застонать и упасть на кровать.
— Черт! Ну, кто там?!
Трель повторилась. Буряце зарычал и, накинув халат, прошёл в коридор.
— Кто там? — спросил он, сжимая пальцами виски.
Никто не ответил. Боря длинно выругался и поплелся обратно в комнату. Войдя, встал истуканом. Около кровати в его любимом кресле сидел немолодой мужик в расстегнутом пальто. Короткая стрижка, волосы с проседью и насмешливый взгляд.
— Голова болит? — участливо спросил мужик и покачал головой. — Жаль. Не вовремя…
Буряце не был уж совсем трусом, и хотел было послать наглеца в неизвестные дали, но манера держаться незнакомца и его насмешливый, но в то же время, жесткий взгляд, не дали Боре нецензурно указать путь. К тому же сзади Буряце, около инкрустированного серванта, стоял ещё один мужик, от которого за версту несло возможными неприятностями.
— Кто вы? — только и спросил Боря, опускаясь на стул. — И что вам надо от меня? Вы знаете, на кого прёте?!
— Знаю, — спокойно кивнул мужик в пальто. — Вы Борис Буряце. Бывший певец театра «Ромэн». Мошенник, спекулянт, а со вчерашнего дня — бандит и убийца…
— Что?! — подскочил со стула Боря. — Да я только позвоню!..
— Кому? Галине Брежневой? Телефон поднести?
Боря слегка сник. Уверенность мужика как-то не увязывалась с тем, что он привык видеть — при упоминании о Галине все, кто с ним разговаривал, принимали раболепную позу и начинали лебезить.
— Ладно, Буряце, — сказал мужик, вставая. — Не будем толочь воду в ступе. Сейчас мы пригласим следователя, понятых и проведём обыск. Протокол составим…
— На каком основании?! — подскочил Боря. — Вы тут незаконно!
— А вот на таком основании, — мужик достал из кармана пальто фотографии и бросил на стол.
Боря взглянул на них. Себя он узнал моментально. Но то, что он делал на этих изображениях, повергло его в шок.
— Это постановка, — Буряце бросил фото на пол. — Пошли вон отсюда!
— Зато убийство Зои Фёдоровой совсем не постановка. Пистолет-то у вас в кармане… И колечко вот это… Двух ваших подельников мы уже взяли — вот их показания. Кстати, Галина Леонидовна была здесь ночью, но у вас с ней … ничего не вышло. Зато очень вышло вот с этой блондинкой.