Сергей Иванович помолчал, а потом медленно проговорил:
— Для этого, Андрей Викторович, и создан твой отдел.
Ткачёв задумался.
— Вижу, генерал, что ты растерялся, — улыбнулся Кудрявцев. — Рассказывать причины твоего приглашения в комитет не буду, но скажу одно… Ты человек новый, и на твою разработку у противников Юрия Владимировича уйдёт немало времени. А ты должен использовать это время максимально эффективно. Что думаешь по Южноморску?
— Если честно, — после короткого молчания ответил Андрей Викторович, — то я не совсем понимаю, что там происходит. Пытаюсь собрать информацию, но её очень мало и как-то всё отрывочно. Более менее, понятно одно: кто-то ищет что-то для него важное. Для кого важное и для чего это…
Ткачёв нервно повёл плечами.
Сергей Иванович задумчиво потёр виски, тронутые густой сединой.
— Есть мнение, Андрей, что первый секретарь Южноморска мог собрать документы, свидетельствующие о том, что спецслужбы активно ведут разработку наших партийных чиновников…
— Мне кажется, что это не тайна, — перебил Ткачёв. — Ну, по поводу разработки. У них, безусловно, есть на каждого нашего чиновника обширное досье.
— Несомненно, — кивнул Кудрявцев. — Думаю, что в документах секретаря Южноморска есть очень важная деталь разработки. Иначе, зачем к этим документам столь повышенное внимание?
— Или, такой детали нет, — продолжил Ткачёв. — Но спецслужбы хотят убедиться в этом.
— А, пожалуй, вы правы, Андрей…
Кудрявцев встал и задумчиво подошёл к окну.
— Не буду скрывать от вас одну деталь. Брежнев подумывает о передаче власти. Он болен и не способен оценить создавшуюся угрозу. На роль молодого лидера СССР претендовал Медунов. Его кандидатуру активно обсуждали на закрытых политбюро в последнее время. У Юрия Владимировича свой взгляд на лидера, и Медунов ему не соответствовал. Мнения в политбюро кардинально разнятся.
— Неужели всё так серьёзно?! — удивился Ткачёв.
— Серьёзней некуда, Андрей Викторович, — склонил голову Кудрявцев. — Политическое руководство страны раздирают серьёзные разногласия. В последнее время наша разведка установила некоторые связи в руководствах многих стран мира, но наши руководители совсем не спешат этим воспользоваться. Они больше заняты сохранением своих мест. Юрий Владимирович, обладая всей полнотой информации, выдвинул ряд аргументированных решений по выводу страны из кризиса, но Леонид Ильич не собирается их рассматривать.
— Почему? — недоумевал Ткачёв.
— На это есть ряд причин. В результате «холодной войны» СССР получил ряд неоспоримых преимуществ. Не зря Никсон приезжал к нам в семьдесят втором году. У нас более дешёвая современная техника. Гораздо более дешёвая. Мы уже наклепали танков больше, чем во всём остальном мире. А немецкий «Леопард» и американский «Абрамс» стоят под двадцать миллионов долларов за штуку. В условиях войны с равным противником такие системы очень быстро «съедят» экономику. На Западе очень хорошо это понимают, и предпринимают активные действия по изменению политической направленности СССР. Но такие действия малопродуктивны без «своих» людей в руководстве страны. И Юрий Владимирович считает, что такие люди уже появились в окружении Брежнева…
— А у секретаря Южноморска в документах есть ссылки на этих людей, — закончил Ткачёв.
Кудрявцев медленно кивнул.
— С очень большой долей вероятности. На допросе «Железная Белла» упомянула об этом, и Андропов вынес решение — проверить. Собственно, всё и началось с того злополучного «Икорного» дела и усиления активности западных спецслужб. Да ещё и в Афганистане — мы, как кость в их горле…
И тут Ткачёв совершенно ясно понял, что генерал Кудрявцев этим разговором чётко определяет Андрею Викторовичу направление действия. И определяет границы направления, давая понять, что — шаг вправо, или влево чреват для Ткачёва непредсказуемыми последствиями.
— И ещё, Андрей, — Сергей Иванович вернулся к столу. — Пока ты в команде Андропова, советую закончить высшую школу КГБ. Сегодня я зачислил тебя на курс…
Несмотря на просьбы Елизаветы остаться, Ткачёв с молчаливого согласия Кудрявцева от ужина отказался, сославшись на необходимость срочной работы.
— Слушай, Хмель, — окликнул агента с порога Ткачёв. — В этой конторе я с ума сойду.
— Ничего, Викторыч, привыкнешь, — усмехнулся агент, нарезая колбасу и раскладывая по тарелкам сваренную картошку. — А генерал Кудрявцев не последняя величина в конторе. Все-таки, начальник высшей школы. Да, и Лиза…
— Что? — напрягся Ткачёв.
— Ты, Андрей, её остерегайся. Она баба красивая и шибко умная. Но… как-бы себе на уме. Не зря её секретарём к тебе направили.
— А что ты так обо мне печёшься? — съязвил Андрей Викторович.
Хмель смачно разломил картофелину вилкой, вдохнул ароматный пар.
— Андрей, я в конторе с малолетства. И насмотрелся… Дай бог каждому. Тебе в отдел определили совершенно «мутных» сотрудников и «надсмотрщика» в лице дочки генерала. А теперь подумай — для чего?
— Даже думать не буду. Понятия не имею…
— Тогда думать буду я, — прожевав, решил Хмель. — Есть некий треугольник — Андропов, Кудрявцев и Трефилов. Кудрявцев — начальник школы, Трефилов — руководитель оперативного управления. Оба — замы председателя. И с подачи председателя формируется оперативная группа под руководством бывшего оперативника главка МВД Ткачёва. А ему в подчинение отдается засекреченная силовая группа. Причём в её кураторы назначен… генерал Ткачёв. Не замы председателя, а сам руководитель опергруппы. Но только ты и Андропов знаете о силовой группе. Следишь за ходом моих мыслей?
— Честно? Я ни черта не понимаю. Я, правда, ещё не успел тщательно изучить возможности сотрудников своего отдела, но мой водитель не производит впечатление «мутного».
— Тут явно вышла промашка, — кивнул агент. — Водителя в расчёт не брали. Поставили того, кто был под рукой. Но ты удачно с ним подсуетился и отправил в Южноморск.
— И что с того? Я все равно ни черта не понимаю…
— Думаю, генерал Кудрявцев не просто так позвал тебя к себе.
— В этом ты прав, — согласился Ткачёв. — Я многое услышал. В том числе, и в каком направлении двигаться.
— В конторе, Андрей, прямо никто ничего не говорит. Даже приказы отдаются с расплывчатой формулировкой. Вся полнота информации завязана на одном человеке — руководителе. Это не в розыске, где практикуют общие «мозговые» штурмы, отрабатывая версии. В КГБ даже версии не озвучивают. Оперативная работа ведётся таким образом, чтобы противника запутать, оболванить, втюхать дезу и выставить идиотом в глазах его руководства. А потом, сделать из него своего информатора, помогая выпутаться. Ибо главное — вовремя полученная информация. И с её помощью ты сможешь манипулировать игроками. Усёк?!
— В общих чертах. Но по Южноморску у меня нет полной информации. Она обрывочна и не целостна. Я не могу сообразить, как подступиться к городу.
— У тебя куча подчинённых, Андрей. Дай им направление…
Хмель ушел спать на второй этаж, оставив Ткачёва в одиночестве. Андрей Викторович налил чай и, поглядывая через окно на зимний ночной пейзаж, размышлял.
Ему пока были неведомы все противостояния в высшем эшелоне власти, но Андропов его «перевёл» в КГБ не за красивые глаза. Но и не объяснил весь расклад в противостояниях. Почему? Ведь возьми любого толкового опера из главка — все они имеют достаточно квалификации, чтобы отработать даже по Зареченскому делу.
И тут Ткачёв вспомнил, что Трефилову его «сдал» Автондил. Это по совету авторитета Трефилов привлёк Ткачёва к расследованию в Зареченске. А ведь тогда у конторы были ох какие претензии к милиции. И вдобавок, Трефилов буквально отдал Хмеля будущему генералу. А если бы в Зареченске у Ткачёва ничего бы не получилось?