С другой стороны, конечно, оставался вопрос, а что сам отряд будет делать, достигнув Священного Леса. Ведь искать трех человек в чащобе не легче, чем иголку в стоге сена. Не говоря уж про язычников, которые вряд ли встретят очередных чужаков гостеприимно.
И имелся соблазн повернуть обратно в Эльвенстад. С надеждой, что беглецы либо сами сгинут посреди Священного Леса, либо попадут к его обитателям в плен. Где неизбежно будут съедены или принесены в жертву какому-нибудь камню с глазами, Великому Пню или чучелу медведя.
Но не привык брат Теодора полагаться на счастливые совпадения. А тем паче — бросать дело на полпути, признавая собственное поражение. И, наконец, как бы странно это ни прозвучало, инквизитор боялся разочаровать рыцаря-храмовника. Или не боялся, но стеснялся, но не суть важно.
А как ни крути, именно брат Теодор сам призвал сэра Готтарда обещанием совершить подвиг во имя веры. Всякий святой воитель не смеет и мечтать о большем. И что ж теперь — идти на попятную? Инквизитор предчувствовал, что духу ему не хватит. Не выдержит он холодного, твердого и тогда уж точно презрительного взгляда храмовника.
Посему колебался брат Теодор недолго. И в тот же день велел отряду следовать на восток. А где-то на полпути к Священному Лесу наткнулся на первое, хотя бы косвенное, подтверждение своих догадок и видений сэра Готтарда.
Трое конных латников, как известно, сила внушительная. Даже против целой пешей толпы, не говоря о горсточке путников. Однако толпе в этих, уже малолюдных, местах взяться было неоткуда. Зато у обочины полузаросшей дороги валялись три человеческих трупа в доспехах. Тут же нашла вечный покой оседланная лошадь. Ворона как раз теребила клювом ей голову. И испуганно вспорхнула, почуяв приближение людей.
Наличие этих трупов инквизитор не мог объяснить иначе как колдовством. Колдовством сродни тому, коим владел не то Аль-Хашим, не то кто-то из его спутников. И с которым сам брат Теодор уже успел познакомиться в Ларне — добро, хоть не слишком близко.
Когда отряд достиг опушки Священного Леса, участникам похода пришлось спешиться. Так удобнее будет передвигаться через чащу, уверял спутников сэр Готтард. Само собой, брату Теодору тоже пришлось оставить повозку. Оставить с неохотой: в чем должно выражаться обещанное удобство далеко не худенький инквизитор не понимал.
Когда один из монахов принялся искать подходящие деревья, дабы привязать лошадей, рыцарь-храмовник осадил его.
— Не стоит их мучить… отпусти, — произнес он привычным, тяжелым и лишенным эмоций, голосом, — пусть бегут, куда хотят. Хоть маленький шанс выжить появится.
— А… как же мы? — не понял и оттого возмутился монах, — сами-то как возвращаться будем?
— Скорее всего, нам не придется возвращаться, — отрезал сэр Готтард.
И вот ведь чудо! В каком-то ином случае подобное заявление вызвало бы ропот, желание повернуть назад и убраться подальше от заведомо опасного места. Но здесь, глядя на лес впереди себя, брат Теодор с удивлением поймал себя на мысли, что ни капельки не боится. Напротив, инквизитор чувствовал что-то вроде почитаемого за грех азарта. Действительно ли ему суждено погибнуть? Или все-таки выдюжит, вернется в Эльвенстад с триумфом?
Подобные настроения владели и спутниками-монахами. Никто ни словом не выказал страха и желания вернуться. Наоборот, все принялись на разный лад хвалиться, что уж с какими-то дикарями непременно должны сладить.
Но вот лошадей все равно пришлось отпустить.
Уверенность в победе… ну или хотя бы не в полной безнадежности похода, вовсе не притупила бдительности. Уже преодолевая или обходя заросли, огибая деревья и переступая через коряги, монахи держали наготове дубинки. И настороженно озирались по сторонам.
— Стрелы в спину можете не бояться, — вроде как успокаивал их сэр Готтард, — у местных жителей своеобразные понятия о чести. Они предпочитают ближний бой. Так, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу. И даже если засады устраивают, все равно в спину не бьют.
— Странные дикари, — не удержался от замечания брат Теодор, — а я вот читал, что в дальних странах, где вечное лето… и где тоже язычники живут… так там они как раз из-за угла стреляют. Маленькими такими отравленными стрелами через трубочки.
— Язычник язычнику рознь, — молвил на это рыцарь-храмовник, — я никогда не был в дальних странах и даже не читал про них. Но вот с жителями этого места знаком не понаслышке. Они называют себя Великим Родом… это что-то вроде королевства, только без короля. Или Церкви, но без понтифика… ордена без магистра.