А затем прошёл ещё один год. И ещё один. А затем я окончил училище и поступил в университет, как того хотел отец и три года изучал военные машины. А затем пришло письмо от бабушки, которая жаловалась на здоровье и очень хотела бы увидеться со мной. Я выпросил двухмесячный академический отпуск. Мне было шестнадцать лет, и я возвращался в Лукау. Я возвращался к Вере. Поезд остановился на маленькой станции Лукау. За те восемь лет, что меня не было, здесь изменилось только одно – население. В преддверии войны люди бежали на север. Но крыши маленьких домов, утопающих в зелени, моё море и моё детство – всё осталось прежним и милым моему сердцу.
Бабушка постарела. В первый день я провёл уборку дома, вымыл все полы, да ещё и пытался починить сломанную изгородь. На деревушку уже опустилась ночь, когда я, наконец, покончил с делами. За поздним ужином я как бы ненароком спросил у бабушки о семье Веры.
– Живут, как же, – отвечала она: – Отец её всё в рыбаках, мать по хозяйству, да и сама она уже совсем большая стала – работает в местной аптеке, помощницей у аптекарши, лекарства готовит, травы собирает в лесу, порошки делает…
Сказать о том, что я был несказанно рад этим словам – ничего не сказать. Я уже собирался спать, представляя, как завтра встречусь с ней, как вдруг бабушка произнесла:
– Вот спасибо тебе, что приехал, а то я сама такая старая стала. Если бы не Ковур, совсем плохо мне было. Хороший он парень, да и не сладко ему с тех пор, как мать его померла…
Ковур. Это имя резануло по моему слуху. Ковур, конечно. Сын соседей. Старше меня на два года. Я ненавидел его, ненавидел всей душой. Когда мы были совсем маленькими, он постоянно бил и унижал меня, а я не мог дать ему сдачи. Ковур. Он был, каким угодно, но точно не хорошим.
Утро разбудило меня первыми лучами солнца, а уже через час я стоял у двери в аптеку, не в силах собраться с мужеством и открыть, наконец, дверь. Моё сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я глубоко вздохнул и открыл дверь.
Внутри было полутемно и сильно пахло травами и ещё чем-то. Аптекарь не узнала меня и спросила, что мне нужно.
– Я… я хотел бы… Вера, э-м-м. Ф-у-у-ух. Я хотел бы увидеть Веру, – выпалил я.
Аптекарша позвала её, и она вышла. А я потерял дар речи.
У меня никогда не хватит сил и средств, чтобы описать, как она похорошела. Её прекрасные карие глаза стали ещё прекраснее, её волосы стали отливать чистым золотом, а стройная фигура и два больших холма грудей, выпирающих из-под платья, должно быть, сводили с ума всех деревенских парней.
– Привет! Тебе чего? – она улыбнулась точно так же, как улыбалась тогда в детстве.
– Вера, ты не помнишь меня, верно? Помнишь тогда, в детстве?
– А-а-а, конечно, привет! Ты надолго к нам приехал?
И это всё. А я так ждал, что мы хотя бы обнимем друг друга.
– Да я так, к бабушке… Слушай, как насчёт сегодня?..
Мы встретились вечером и сидели у бабушки, затем гуляли по берегу моря. Мы разговаривали о многом, но в основном говорил я – Вере было очень интересно узнать о жизни в большом городе, о моём университете и военных машинах, что работают на пару. Она была такой милой, но не больше, а мне страстно хотелось большего, и я, не выдержав, спросил:
– Вера, помнишь, когда мы были маленькими, мы просто жить друг без друга не могли. Как ты, как… как ты думаешь, это, ну, это любовь была?
– Парень…
В момент все пропало, я оказался в пустоте. Передо мной стоял мужчина крепкого телосложения.
– Я уже умер?
– Еще нет.
– И что теперь?
—Теперь тебе туда, – он не глядя указал пальцем на неприметную дверь.– Или туда,– его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери.
– А что там?
– Ад,– ответил незнакомец.– Или рай. По обстоятельствам
Я постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую.
– А-а,… а мне в какую?
– А ты сам не знаешь? – слегка приподнял бровь.
– Ну, мало ли. Куда там мне положено, по моим деяниям…
– Хм!– незнакомец заложил книгу пальцем и наконец-то посмотрел прямо на меня.– По деяниям, значит?
– Ну да, а как же ещё?
– Ну, хорошо, хорошо! Он раскрыл книгу поближе к началу и стал читать вслух.– Тут написано, что в возрасте двенадцати лет ты перевёл старушку через дорогу. Было такое?
– Было