На ней было платье, на нем костюм. Вдвоем сидели, уединенно, не замечая соседей за столиком. С бокалами в руках, с долгими взглядами друг на друга, которые выразительнее слов. Сразу вдруг повзрослевшие, красивые. Не узнать их было.
И все нарушилось, когда подошел к их столику человек. Близость, исполненное смысла молчание, другим непонятное. Оттуда он, прихрамывая, явился, из прошлого, которое они забывали, глядя друг на друга. И Тимур поднимался уже обреченно навстречу Семину, и Наташа смотрела с испугом.
— В каюте не застал. Дальше? — спросил Семин. Они вышли из ресторана на улицу.
— Я вам все сказал.
— Не все, джигит, не все. Это что же, свадьба у вас?
— Не знаю. Свадьба, поминки. Решили перед отъездом.
— Куда же вы? — удивился Семин.
— Ну, куда! Отпуск кончился. Дела, аспирантура. Там, между прочим, жизнь идет, — вдруг с тоской сказал Тимур.
— Да?
— А как же!
— Пусть себе идет, — отозвался Семин. — Это там. А ты здесь, ты не аспирант, ты просто джигит. Вон еще краску не отмыл! Послушай, — продолжал он, помолчав. — Я тебя искал, нашел. Мне повезло, что ты такой раскосый. Но раз я тебя нашел, я не могу не узнать, понимаешь? Не могу не узнать. Значит, ты не можешь не сказать!
— Ух, логика.
— Ты понял, вижу.
Тимур засмеялся невесело:
— Вот они мне тоже угрожали. Только еще нож приставили.
— Кто?
Парень раздумывал, говорить или нет. Сказал:
— Три человека, компания. В карты катали по-крупному. Ваша-моя Марина с ними была. Я потом ее видел на палубе, раз подошел, другой. И они мне приставили, чтоб не лез. Ну? Все? Или опять снова-здорово?
Он рванулся, хотел уйти, но Семин взял его за локоть, держал крепко:
— Кто они? Где? Встречал? Они здесь?
— Нет.
— Что ж дрожишь как осиновый лист? Ну? Говори! Где они, кто? Говори! И все! Ты, аспирант!
— Вы меня ввязываете!
— Ты — аспирант!
Семин все держал парня, не отпускал. Некуда было Тимуру от него деться. И он сдался, потянул опять в ресторан:
— Идем. Далеко ходить не надо.
В зале, в углу, за столиком сидел мужчина. Поблескивая очками, он как раз наливал себе из бутылки. Полноватый, в пиджаке, кажется, с чужого плеча. Один сидел, коротал с удовольствием время.
Семин подошел:
— Вас там спрашивают.
— А? Кто?
— Семин.
Мужчина, помешкав, встал, двинулся вслед за Семиным. Тот шел, не оборачиваясь. «Семин? Это кто, Семин?» — недоумевал мужчина. Спустились по лестнице в гардероб.
Семин наконец обернулся:
— Снимите очки. И к стенке лицом.
Мужчина обвел взглядом пустое помещение:
— Вот так, значит.
— К стенке. Руки над головой.
— Ну, допустим.
Он не испугался, не удивился, встал, как было велено, упершись в стену ладонями. Сказал:
— Ладно, не знаю, что у тебя там в кармане!
— В кармане пистолет. Я стрелок ВОХРа. Прихватил с поста.
— А кто тебя знает!
— Что в ваших, посмотрим!
Семин обыскивал мужчину, тому вдруг стало весело:
— Ты чего? Я ж пустой, дурочка! Ребятишки меня выпотрошили, двое ребятишек, профессионалы, попал под них. Да пустой, пустой, опоздал ты, друг! Месяц бы назад, перед круизом этим… Но тогда б я тебя сам поставил!
— Нож?
— А нож у этого был, как его… у Левы. Лева утонул. И второй, который в паре с ним, тоже утонул. Вверх ногами перевернуло, жилет не так надел. Бабки мои из него полезли, всплыли. Ну? Идем?
Не дожидаясь, мужчина направился к лестнице. Махнул Семину:
— Идем стакан налью. Выпьем за жизнь!
…Сидели за столиком.
— В первый день познакомились, только отплыли. Вдруг стук, входит. Это я потом понял, не случайно она ко мне, не по ошибке. Ну, что тебе сказать? Все время я с ней, день, ночь, и карты эти как наказание. Не могу играть, не хочу, только о ней думаю. До того дошло, веришь — нет, допустим, даму надо скинуть, а я держу. У нее Маринино лицо! Черт-те что! Ну, ребятишки чешут меня, радуются. А ведь я сам их чесать ехал, на работу. Что происходит? В общем, только в порт зашли, деру дал. Все! Нет, не все: на поезде догонял. И на корабль опять, к ней. Выпьем за любовь!
Хозяин поднял бокал. Семин тоже взял и опрокинул на скатерть.
— Не хочешь за любовь? — Мужчина выпил один. Он не сердился на гостя, он ему опять налил, хорошее было настроение. За жизнь пил, за любовь, имел такое право.
— Приметы, — сказал Семин.
— Опять тебе приметы! Ну, какие еще? Родинки там всякие. Но это, понимаешь, при близком знакомстве.
Мужчина взглянул на гостя, улыбка сошла с его лица.
Помолчали. Хозяин все смотрел на Семина. Ему хотелось говорить, воспоминания грели. Даже очки потели у него, он их снял.