— Это… это откуда?
Он вдруг замер и так стоял, держа кулон на ладони.
— Откуда?
— Мое!
Семен сжал ладонь в кулак и поднял глаза:
— Не твое. Откуда?
В дверь стучали, он не слышал. Придвигался к женщине, вжимая ее в окно. Тут пассажирка быстрым движением что-то выхватила, кажется, кошелек:
— Вот еще, бери! Бери! На!
Бросала ему кость, а Семин все твердил:
— Откуда у тебя, откуда?
— У пацана с рук взяла! Там эти пацаны в баре!
Ломились уже в дверь. Он к ней опять потянулся, женщина вскрикнула, закрыла лицо руками. Но не ударил, нет, вдруг погладил:
— Скажи мне… Я прошу… прошу!
В дверь ломились, а Семин рядом с женщиной неподвижно стоял, гладил ее волосы, плечи. И она открыла лицо, взволнованная неожиданной лаской.
— Ты скажи мне, скажи… Где взяла?.. Я прошу… Ну, пожалуйста, русалочка! Прошу, прошу!
Он правда просил, лицо его кривилось, чуть не всхлипывал. И женщина сама заплакала, на него глядя.
Я была русалкой, главной. Я кричала:
— Где ты, где ты, царь Нептун! Отзовись! Из глубин морских явись! Ох, соскучилась я, батюшка! Слезы лью горючие!
— Иду, иду! — слышался трубный голос царя.
— Идет, идет батюшка! — волновались пассажиры на палубе.
Высвеченный прожектором царь Нептун, к всеобщему восторгу, явился из тьмы:
— Издалека я к вам, устал морями-океанами! Ну? А где ж свита моя?
Пассажиры кричали, тесня друг друга:
— Мы, мы! Здесь мы!
Царь, усевшись, занялся свитой, а я выскользнула из толпы, по лестнице спустилась в пустой коридор. Там в самом конце была дверь, я на всякий случай постучала. И стала подбирать ключ, их у меня имелась целая связка. Щелкнул замок.
Кулон сразу взяла с трюмо. Еще мужские часы на цепочке, там же они лежали, на видном месте, под зеркалом. И деньги сразу нашла в столе. Денег было много, я вынула ящик, стала сгребать. И тут за спиной услышала женский крик, выронила ящик, деньги разлетелись.
Каюта-люкс была двухкомнатная, и там, во второй комнате, через открытую дверь я разглядела мужчину с девушкой. Они были в постели, ничего не слышали, не видели, хоть девушка, молодая совсем, лежала ко мне лицом, на меня смотрела. Вещи их, разбросанные, валялись где-попало, только капитанский китель висел на стуле.
Когда вернулась на палубу, царь Нептун, воздев к небу трезубец, спросил строго перед всей свитой:
— Где плавала русалка? Нашла ли сокровище на дне морском?
— Множим твое богатство, батюшка! — отвечала я, входя в роль.
— Множим, множим! — кричала свита.
Дверь купе отъехала с лязгом. Атлетичный Артур, потеснив проводника, вошел и схватил Семина. Он ударил его лицом о полку, а потом ждал, пока тот проползет у него под ногами в коридор. Здесь он его поднял и еще раз ударил. Выглянул из соседнего купе лейтенант. «Славка!» — закричал Семин. Парень вцепился в атлета, держал, а Семин спешил к тамбуру. Выскочил из коридора в тамбур и с поезда — в никуда, в ночь.
Он бежал, опять бежал. Обратно. Возвращался. Навстречу шли поезда. С одним он едва разминулся в тоннеле. Прижался к стене и стоял, ослепнув от света. И не слышно было в грохоте, что кричал. Только рот раскрывал беззвучно: «Марина!»
Открыл глаза. Где это он?
Комнатка, окошко мутное. Чуть двинулся, диван проваленный стонет. Рухлядь по углам, паутина. Не комнатка — сарай. Только на стене ходики свое тикают.
— Ты отлежись, отлежись. Прошу, как говорится, к моему шалашу! Бабка сердобольная попалась, пустила за спасибо. Видит, на берегу околачиваюсь. По ночам-то уж не жарко!
Кто это говорит?
— Я тебя с колеса чертова снял, помнишь — нет? Ночью слышу крик. А это ты там в кабинке устроился. Во сне, причем, кричишь, надрываешься. Ну, потащил тебя, все же знакомый, товарищ по несчастью!
А, это тот, спутник ночной, Виктор, что ли. У зеркала стоит, намыленный, водит бритвой по щеке. Вот обернулся, смотрит с сочувствием, морщится:
— Кто ж тебя отделал так зверски?
— Царь Нептун.
— Трезубцем? Да… Вон, вижу, кулак до сих пор сжатый! А я в Песчаное… там женщина в больнице, вдруг? Ну, уж боюсь верить! Но решил все-таки марафет, на всякий случай. Не любит, когда небритый, терпеть не может!
Он вытерся полотенцем, опять обернулся:
— Ладно. Я любопытный. Что в кулаке? Вчера, честно, разжимал, никак. Что?
— Украшение женское.
— Откуда?
— Нашел. Теряешь, находишь.
— Что теряешь-то?
— Теряешь дочку.
— Почему решил?
— Потому что нашел, — сказал Семин.
Он разжал ладонь, там был кулон. Мужчина взял, разглядывал, отойдя к окну.