Положение с единой Германией, казалось, было безвыходным, но Сталин сумел найти лазейку в частоколе американской политики. Возобновление военного конфликта в Корее, дало новый поток гробов и раненых за океан, что в свою очередь вызвало в Штатах серьезную бурю недовольства. В ряде штатов начались демонстрации против войны в Корее, грозящие перерасти в массовые беспорядки. Все это было крайне нежелательным для президента Эйзенхауэра в канун очередных президентских выборов. Требовалось срочно переломить ситуацию в свою пользу, но без нового массового кровопролития на Корейском полуострове это было невозможным. И тут, через нейтральную Швецию, Москва передала весьма заманчивое предложение. Сталин предлагал остановить начатое наступление и подписать мораторий на военные действия до конца года. Взамен Кремль требовал незамедлительного начала проведения переговоров по созданию объединенной Германии.
Желая прочнее связать руки Эйзенхауэра, советский лидер намекнул на возможность полного прекращения военного конфликта в Корее, если конференция состоится. Искус для американского президента был очень большим, но не было твердой гарантии в том, что Вашингтон пойдет на подобный размен интересов.
Сделав предложение, Сталин взял паузу в ожидании ответного хода Эйзенхауэра. Одновременно с этим, госбезопасность запустила по своим каналам мощную дезинформацию, о готовности «1-й особой бригады» нанести удар, который был должен полностью развалить весь фронт на 38 параллели. Эйзенхауэр прекрасно понимал примитивный шантаж русских. Случись это в начале его президентства, и ответ был бы коротким и категоричным. Но дядя Джо очень удачно выбрал момент для торгов. Президент находился в цейтноте, а лозунг Трумэна о том, что американские парни гибнут в Корее для того, чтобы война не постучала в Чикаго или Сан-Франциско был хорош для 1951 года, но совершенно не годился для 1955. Американская нация хорошо дралась в борьбе с агрессором, но крайне плохо держала удар в затяжных конфликтах, чье окончание было покрыто туманом. К тому же, враг предлагал неплохой размен, от которого всегда можно будет откреститься после окончания выборов, ведь обещать, не значит жениться.
Перед самым праздником, электронный жучок установленный в кабинете американского посла проворно донес, что лед в германском вопросе, тронулся. Американский посол получил согласие президента на предложенный русскими размен, и оно будет объявлено Сталину со дня на день.
Это, конечно, была не окончательная победа, но являлось большим прорывом в столь важном для Москвы вопросе. Теперь все дело зависело от мастерства дипломатии — министра иностранных дел Вышинского, у которого были свои козыри. Главным из которых, как это не парадоксально звучало — возможный союз с Аденауэром. Мастер неожиданных ходов Вышинский, сумел установить тайный контакт с немецким канцлером, который подобно хитрому теленку не прочь был сосать двух маток. Кроме этого, Сталин не исключал возможность прямого обращения к немецкому народу, который согласно специальным данным в подавляющем большинстве желал жить в независимом государстве. Главное было начать переговоры.
Тем временем на Красную площадь стали выезжать колонны боевой техники. С гулом и лязгом проползли мимо Мавзолея танки, самоходки и бронетранспортеры. Появление последних вызвало особый ажиотаж на гостевой трибуне, где располагались западные военные атташе. Они активно принялись фотографировать сидящих в них солдат, вооруженных автоматами Калашникова. Американцы давно охотились за этим видом советского оружия, но безрезультатно. Это секретное оружие применялось только на учениях, все остальное время автомат находился в чехле, полностью скрывавшим его контуры. Теперь же автоматы были открыты, но выставлены так, что были видны одни дула, с примкнутыми к ним штыками.
Также особым вниманием военных шпионов, пользовались советские зенитные ракеты С-25. Установленные на специальные машины, грозно блестя стальными боками, они отбивали желание у любого агрессора попробовать их действие на себе. Недавно принятые на вооружение, ракетные установки были специально показаны на параде Победы, в качестве наглядной демонстрации нарастающей силы Советской Армии, врагам страны Советов, коих у неё было предостаточно.
Но не только на Корейском полуострове советское оружие и советники вели скрытую борьбу с американским империализмом и их пособниками. Фронт этой борьбы охватывал весь земной шар, ибо было много стран и народов желавших сбросить с себя ярмо цивилизованных колонизаторов и обрести долгожданную свободу.
Именно советская военная помощь помогала героическому вьетнамскому народу успешно бороться с французскими войсками на просторах Индокитая. Как бы не был силен и опытен враг, но вьетнамские коммунисты уже добились освобождения половины своей страны. И не далек был день, когда солнце свободы взойдет над всем истерзанным длительной войной Вьетнамом.
Не менее успешно расшатывали французскую колониальную систему алжирские повстанцы. При помощи денег и оружия поступившего с далекого севера они совершили немыслимое, подняли восстание в стране, которую Париж давно считал неотъемлемой частью своей территории. Выступление свободолюбивых алжирцев вызвало подлинный шок в правительстве Четвертой республики. Они попытались подавить восстание при помощи силы, но это привело только к разрастанию конфликта и пополнению рядов митингующих, требующих независимости от Парижа. Казавшаяся единой, страна с легкостью раскололась на две непримиримые половины, готовые сражаться за свои идеалы до конца.
И пусть официальный Париж заявляет, что ситуация в мятежной провинции находится под его полным контролем, вереницы беженцев прибывающих на пароходах в Марсель из Алжира, упрямо говорили об обратном. Ушедшие в подполье силы сопротивления, медленно и верно перетирали железный остов французского колониализма.
Любой пример заразителен и вслед за Алжиром, забурлила вся остальная французская Африка. Волнения начались среди сахарских туарегов, мавританских племен и даже на берегах Чада и в Камеруне. Единственными островками спокойствия среди африканских владений Парижа были Джибути и Сенегал, но они не играли большой роли. Мятежная Африка уверенно вставала с колен, неотвратимо подрывая могущество Франции, полностью зиждившееся на эксплуатации заморских колоний.
Ничуть не лучше обстояли дела и у другой колониальной владычицы — Англии. Благодаря усилиям товарища Сталина она потеряла главную жемчужину своей имперской короны — Индию, что было для Лондона смертельным ударом. С упорством обреченного на смерть фанатика, цеплялась Британия за свои заморские владения Малайзию и Сингапур, но вовремя оказанная повстанцам помощь, заставила британского льва разомкнуть свои могучие челюсти.
Вскоре настал черед и британских владений в Африке. Почувствовав поддержку далекого севера, в движение пришли зулусы, бушмены и прочие племена, населявшие бескрайние просторы Южной Африки. Забурлила Нигерия, снабжавшая метрополию нефтью, заволновалась обильная золотом Гана. После военного переворота, предпринятого молодыми офицерами во главе с Абдель Насером, из английской короны выпал и её второй бриллиант, Египет вместе с Суэцким каналом. Заговорила о своей независимости Мальта, и даже каудильо Франко напомнил Лондону о Гибралтарском вопросе. Это была лебединая песня британской империи. Оставаясь главой стран Британского содружества, имея право вето в Совете Безопасности ООН и обладая ядерным оружием, из былого столпа мировой политики Англия превращалась в рядовую европейскую страну.
Для Сталина было особо приятно, что это происходило во времена правления Уинстона Черчилля. Наполовину парализованный, упрямо не желающий оставлять кресло премьер-министра, старый враг Советской России мог только посылать проклятье на голову Москвы и лично премьера Сталина. Жадно выпивая очередной стакан бренди, английский джентльмен торопился надиктовать свои мемуары, горько сожалея, что так и не смог развязать новую мировую войну, чтобы своими глазами увидеть падение ненавистной страны.