— Я в порядке, сэр. Следующий! Прикрою…
Сам сержант Прицолла успел дать две очереди из своей автоматической винтовки по вспышкам, когда стреляли в рядового. Кажется, одну из вспышек он погасил навсегда.
— Сержант, может, лучше в кишлак, за заборы? — предложил английский вертолетчик.
Голос англичанина откровенно дрожал, и слова вибрировали в ночном воздухе. По его испуганным движениям, суетливым и ненужным, только выдающим его присутствие в этом месте, сержант без труда догадался, как сильно хочет жить этот английский офицер и из-за своего желания не в состоянии понять, что может ему продлить жизнь, а что может отнять ее. Прицолла понял, что англичанин уже готов вскочить и бежать в сторону кишлака, не сознавая, что тут же получит в спину несколько автоматных очередей. Человеку свойственно бояться не самой смерти, а ожидания ее. Пример вертолетчика наглядно демонстрировал эту старую истину.
Но вертолетчик, хотя бы один, был нужен живым. Иначе и сам смысл прорыва к вертолету пропадает. А там, внизу, идет бой. И отчетливо слышна стрельба с двух сторон. Если удастся прорваться, может быть, удастся и улететь. Сам сержант Прицолла когда-то обучался летать на вертолете. У него получался полет. Не очень умелый, но получался. Единственное, чему он так и не смог научиться, это совершению посадки. Когда сержант при посадке разбил вторую машину, его просто с занятий сняли под благовидным предлогом. Посадка ему никак не удавалась. Конечно, можно рискнуть. А там уж, что случится при посадке вертолета, начиненного ракетами с напалмом, сказать трудно. Хорошо бы нашлась какая-то водная гладь, куда можно было бы приводнить вертолет, если придется самому лететь. Но те две горные реки, что лежали по пути от кишлака до базы, гладью не смог бы назвать даже слепой от рождения человек. Речки были бурными, шумными и даже камни ворочали. А уж вертолет-то сразу закрутили бы, как пустую консервную банку.
Значит, вертолетчик был нужен живым. Хотя бы для того, чтобы подсказал, как напалм сбросить перед полетом. Хорошо бы сбросить на головы талибам. А надеяться на то, что там, внизу, возле вертолета, останется живым механик, не приходилось. Может, и останется. Наверное, это он стреляет из крупнокалиберных пулеметов. Прямо с вертолета, должно быть, стреляет. У вертолета пулеметы мощные, спаренные. И стрелять можно, даже не поднимаясь в воздух. И запас патронов в вертолете такой, какой на своих плечах не унести. Такими пулеметами вполне возможно сдержать противника. Правда, темнота в этой ситуации не помощница. А темнота подступила уже густая, какой она всегда бывает перед рассветом. Продержалась бы группа там, внизу, до рассвета, было бы легче. С рассветом противника будет видно. Тогда появится возможность стрелять прицельно. Пока же длинные пулеметные очереди говорили о том, что это скорее сдерживающая стрельба, чем прицельная.
— В кишлак… — снова предложил англичанин. — Там можно будет спрятаться…
— Там с вас, сэр, местные жители сразу с живого шкуру снимут. Чтобы талибам угодить и себя обезопасить. Только к вертолету! Перебегайте. Быстро. Мы прикроем…
Сержанту хотелось выложить пару-тройку крепких словечек в придачу, но он сдержался. Все-таки этот английский вертолетчик — офицер, кажется, майор. Прицолла привык в армии к субординации и уважал звания даже в рядах союзников.
Вертолетчик, видимо, свою шкуру сильно уважал. А представление о том, как ее снимают с него живого, его подхлестнуло так, что он понесся вдогонку за рядовым Рейцигом так, как ни один спортсмен-спринтер никогда не бегал.
Пригибаться во время перебежки и менять траекторию самого бега, чтобы мешать противнику сделать прицельную очередь, англичанина не учили. Летчики и вертолетчики вообще плохо владеют наземной военной наукой, давно знал сержант Прицолла. Но пули, что свистели вокруг англичанина, только добавляли ему скорости. Он сам бежал как пуля, подгоняемый собственным адреналином, и попасть в него было крайне сложно. И потому вертолетчик благополучно достиг пригорка, за которым уже залег рядовой Рейциг. И тут же присоединился к рядовому, отвечая выстрелами на выстрелы талибов…
— Солиман! Вперед! — дал сержант команду последнему, оставшемуся рядом с ним рядовому «марину». И тот, ожидая этой команды и приготовившись заранее, сразу сделал стремительный рывок. Солиман бежал, пригибаясь и виляя, все выполняя по всем классическим правилам перебежки под обстрелом. Тем не менее пуля настигла рядового в момент приближения к позиции Рейцига и англичанина. Солиман как бежал, так и упал лицом вперед. И темнота не позволяла рассмотреть, шевелится ли он. Прицолла ругнулся, дал несколько коротких злых очередей в сторону талибов, но только лишь в сторону, потому что он не видел, в кого ему стрелять. Талибы, видимо, достаточных сил не имели и потому не атаковали в открытую, а вели обстрел с закрытых позиций.