========== Часть первая ==========
18 декабря; 4:13
Гермиона нисколько не сомневалась, что дрейфует в тёмной бездне, пока в заложенные уши не прорвался плеск волн. В самом низу чернота переходила в серую полосу, которая исчезла, едва только Гермиона поморщилась от боли. Тело казалось измученным и бесполезным, голова — пустой, и болело всё. От внезапного толчка воды мир накренился, и она почувствовала на щеке каплю влаги. Судя по непрерывным звукам — ву-чу, ву-чу, — работали весла, и лодка, на которой Гермиона, похоже, находилась, снова покачнулась.
Она открыла глаза: солнечный свет, тёмно-коричневая древесина и чьё-то предплечье. Гермиона сделала глубокий вдох, втянув в лёгкие соль, и что-то сжало её ладонь. Прикосновение отозвалось вспышкой острой боли, и она яростно заморгала, стараясь прояснить зрение и сфокусироваться на руке, скользящей прочь от её собственной: обе кисти были грязные, под ногти и в кожу костяшек забилось что-то бурое. Ладони были покрыты тёмно-красными пятнами, которые на тыльной стороне превращались в засохшие ручейки, казавшиеся почти чёрными между пальцами. Не сработало, поняла Гермиона. Это стало ясно по плотному туману, окутавшему мозг, и неровному биению сердца.
— Что будем с ними делать?
При звуках голоса она замерла, прикрыв глаза, и чужая рука застыла возле её пальцев. Ей был необходим план. Нужно двигаться.
— Как только минуем границу чар, приведём их в порядок, чтобы не осталось никаких улик. Полагаю, они подохнут максимум через час. Выбросим их и отправимся… в любое место и время по нашему желанию, — раздался взрыв густого, довольного, торжествующего смеха, и Гермиона почувствовала, как в животе у неё начинает зарождаться злость.
— Как думаешь, они доплывут до берега?
— У них нет ни единого шанса. Наложим на них Обливиэйт на случай, если их найдёт кто-то из местных прежде, чем они пойдут на дно. Посмотри на них. Они не смогут добраться до острова. Попробуй воспользоваться своей палочкой.
Ярко полыхнуло, и Гермиона почувствовала, как слой грязи исчез, а футболка перестала липнуть к коже. С груди на рёбра сползло что-то мокрое; она знала, что это кровь, сочащаяся из онемевших плеча и бока. Вокруг места, скованного благословенным оцепенением, тело налилось болью, но состояние ран, не поддающихся лечению, должно было ухудшиться. Они с Малфоем превратятся в скелеты в течение часа, и в этом только его вина.
Будто свободно падая, её разум стремительно погружался в понимание неизбежного, но отказывался его принимать. Должно быть что-то, что они могут сделать, если…
— Обли… — на первых звуках заклинания она распахнула глаза, настроенная собраться и блокировать магию, сражаться или сделать хоть что-нибудь, чтобы спастись. Малфой вдруг резко дёрнулся — гораздо быстрее, чем могла среагировать она сама — и невысокий лысый мужчина перед ним с криком рухнул на колени.
Она успела только приподняться на локтях, когда Малфой рванул мимо: раздался вопль, всё заволокло туманом и словно перестало существовать. Гермиона, моргая, пялилась на чьи-то брюки, в голове царили лёгкость и обжигающий холод. Она должна была переживать о чём-то ужасном, но никак не могла вспомнить, о чём именно. Старания сконцентрироваться на чём-то, кроме маячащих перед ней ног, были сродни попытке поймать туман в кулак.
Вспышка белого, а затем — широко распахнутые серые дикие глаза. Над ней появилось лицо Малфоя, бледное, покрытое грязью и кровью. Гермиона тут же рухнула на землю, тело пронзило болью, а голова закружилась. Она сделала вдох — вышло слабо и вымученно; сердце пропустило слишком много ударов, прежде чем болезненно стукнуть. Гермиона совсем не могла двигать левой рукой, а когда попыталась поднять правую, та дёрнулась и задрожала. Сил отпихнуть Малфоя не было; упав на спину, она бормотала его имя, пытаясь дотянуться до своей палочки. Малфой? Почему Малфой…
Он запихал пальцы себе в рот — паника заструилась по венам Гермионы, — а потом сунул пальцы в рот и ей.
— Вален… — выдохнул он, и его лицо утратило всякое выражение.
Валентинов день, где я, почему Малф… — в голове мельтешила сотня вопросов, она впилась зубами в малфоевские пальцы, перед глазами расцвела фиолетовая вспышка, и мир поглотила чернота.
14 февраля; 12:23
Гермиона так резко и жадно втянула воздух в лёгкие, что у неё зашумело в ушах. Распахнув глаза, она уткнулась взглядом в белый потолок, и сердце молотом бухнуло в груди. Повернув голову, она уставилась на ножку кофейного столика и на нижний край дивана, стоящего в её гостиной. Она дома, в собственной квартире, где нет ни намека на боль, соль или Драко Малфоя.
Гермиона подняла дрожащую руку ко лбу и моргнула, глядя на нитки в ковре. У неё никогда не было таких ярких снов. Она бы поспорила на что угодно: боль была настоящей, но почему ей вообще снился Малфой? Она месяцами не вспоминала о его существовании — хотя это был кошмар, так что некий смысл…
Гермиона быстро переключилась с абсурдности своих снов на странность настоящего момента. Она лежала на полу в своей гостиной, полностью одетая, а во рту ощущался привкус земли — насыщенный и в то же время стылый, словно грязь в холодный осенний день. Гермиона приподнялась, усаживаясь и недоуменно хмурясь. Она чувствовала, что её палочка утыкается в бедро, и перевела взгляд на джинсы. Из горла вырвался сдавленный писк и, тяжело дыша, Гермиона вскочила на ноги.
— Господи, — прошептала она, не сводя широко распахнутых глаз с бурых пятен на футболке и штанине. «Пожалуйста, пусть это будет вино. Прошу, скажите мне, что я напилась и ничего не помню, пожалуйста», — лихорадочно думала она, поднося ткань к носу и со стоном прикрывая глаза.
Мозг отчаянно пытался собрать воедино последние воспоминания, пока она рывком стаскивала футболку и выуживала из кармана палочку. Грудь и левый бок блестели от крови — Гермиона быстро протёрла кожу в поисках раны.
— Скорджифай, — дважды повторила она, направив палочку на футболку и саму себя и не обращая внимания на звучащую в голосе панику.
Гермиона беспомощно уставилась на свою чистую кожу; сердце дважды стукнуло, и она устремилась в ванную комнату. До сна, до сна. Сознание затопила череда далёких воспоминаний и размытых образов. Её стол в Министерстве; она ест апельсин; смотрит телевизор; Джордж выпускает струю конфетти из дырки, на месте которой раньше было ухо. Рон, Дин и… Симус? Она спотыкается о шнурок; вкус горелой еды.
На теле не обнаружилось никаких порезов. Она воззрилась на своё бледное отражение, страх пробежал по позвоночнику и угнездился в сердце. Должно быть, она упала, именно поэтому оказалась на полу. Это бы объяснило путаницу в воспоминаниях. Но на ней кровь, а она себя ничем не резала. Может, к ней кто-то вторгся. Или, как нашептывала паранойя, она рехнулась и кого-то убила. Сколько телевизионных программ на эту тему она посмотрела?
«Успокойся, Гермиона. Думай логически. Глубоко дыши. Да. Логически. Ло-ги-чес-ки».
Она протёрла ладонями лицо, чувствуя голод и неимоверную усталость, а ещё казалось, будто горло рассыпется песком, стоит ей слишком быстро пройтись. Поморщившись, Гермиона замерла и осторожно отвела руки от лица. Длинный ровный порез пересекал ладонь прямо вдоль линии жизни — ярко-красный и заметно припухший. Даже двигать большим пальцем было больно. Это как же она запаниковала, если не заметила этого.
При виде тонкой некрасивой линии Гермиона с облегчением выдохнула. Наверняка она где-то повредила руку, вот и всё. Наверное, пыталась ухватиться за что-нибудь, когда падала, порезалась и ударилась головой. Нужно не поддаваться сонливости и снова проверить, какой сегодня день. Это нормально — страдать от потери памяти после удара по голове и забыть детали произошедшего. Небольшое посттравматическое помутнение, только и всего. И само собой, она никого не убивала.
Гермиона рассмеялась, нащупывая на пульсирующем болью затылке шишку, и направилась к календарю.
22:21
— А я всё равно утверждаю, что ты сошла с ума, раз сдаешь Ж.А.Б.А. так рано, — покачал головой Рон и придвинул к Гермионе кружку со сливочным пивом, которую принес Дин.
— Я отстала на год. Я прочитала все учебники за этот год во время летних… — снова начала объяснять она. Тот факт, что ей приходилось это повторять, вызывал еще бóльшую головную боль. Ситуация в целом выглядела очень знакомо — Гермиона винила в этом удар по затылку и то, что почти месяц назад она выбиралась посидеть в той же компании.