Пока она занималась молнией, его пальцы коснулись обнажившейся кожи и потянули вниз трусики. Скользя губами по его губам, Гермиона изогнулась, стряхивая джинсы и бельё. Драко провёл ладонью по её животу, очертил изгибы бёдер, огладил бока. Он уже добрался до лямок бюстгальтера, но она подняла подол его футболки, и он отступил, горячо выдохнув.
Гермиона помогла ему вытащить здоровую руку из рукава и стащила футболку с головы. Не успела она высвободить его второе плечо, как он уже обхватил её ягодицы и притянул к себе. С тихим стоном Драко толкнулся вперёд — даже сквозь ткань штанов и белья она ощущала его жар. Наклонившись, она поцеловала его ключицу; костяшки сломанной руки скользнули по её груди — развернув кисть, он осторожно прижал к её ладони свою. Гермиона выдохнула, наклонилась ниже и прижалась губами к середине его груди, ловя губами пульс. Драко задержал дыхание, и в голове у неё мелькнула мысль, уж не смутился ли он?
Отстранившись, Гермиона осторожно стянула футболку с его локтя — его губы прокладывали тёплую дорожку на её шее. Закусив губу, она застонала — он нашёл то самое местечко, ласка которого вызывала бурную реакцию, хотя она не представляла, как он его запомнил. Проведя ладонями по его бокам, она схватилась за пуговицу на штанах и усмехнулась собственной нервозности. Расстегнула ширинку, стащила штаны на бёдра — Драко поёрзал, помогая штанинам сползти вниз. Очертив пояс его белья и повинуясь секундному желанию, она накрыла пальцами твёрдую выпуклость, натянувшую ткань. Открыв рот, Драко застонал, толкнулся ей в руку, и она рвано выдохнула.
Он приспустил трусы с одного бока, и как только Гермиона пришла ему на помощь, занялся её лямками. Он поцеловал её в подбородок, в щёку, в губы, и она отвела руки, позволяя снять купальник. Драко отбросил его в сторону, и она потянулась к члену — шёлк, обтягивающий гладкий камень. Он схватил её за запястье.
— Не могу, — выдохнул Драко, подталкивая их к кровати, где они оба избавились от мешающих штанов.
Он повернул голову и, облизав губы, огляделся — Гермиона глубоко вздохнула, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Она стиснула бёдра, ёжась от тянущей боли, и сухо сглотнула.
— Сядь поудобнее, повыше. У изголовья.
Она хотела именно этого? В голове снова замелькали схемы — лишь два возможных вариантах она была готова воплотить в жизнь, но Драко принял решение за неё. Он перебрался через кровать, и она последовала за ним; в груди зародилась нервная дрожь, и Гермиона напомнила себе, что он тоже никогда такого не делал. Если она ошибётся или будет неуклюже двигаться, может… может, всё окажется не так уж и плохо.
Драко затаил дыхание: Гермиона забралась к нему на колени и сделала вид, что не замечает его взгляда. Она замерла над ним, полностью обнажённая, обхватив его бока коленями. Резко выдохнув, он коснулся её живота; его рука скользнула вверх, обхватила грудь, и Гермиона глубоко вздохнула. Он отодвинулся от изголовья, приподнял лицо — она наклонилась и поцеловала его. Их губы скользили, толкались, тянули; она стиснула его плечи и опустила руку.
Стараясь нащупать член, она чуть не рассмеялась над собой, но, наконец, нежно обхватила ствол. Драко что-то промычал ей в губы, и она опустилась, с трудом сглотнув. Если просто… вот… туда… и подтолкнуть… Драко выпустил грудь и впился Гермионе в бедро; она медленно опустилась до конца, чувствуя в горле вибрацию их стонов.
Ощутив чудесную наполненность, Гермиона замерла и попыталась отдышаться.
— Как же хорошо. Чёрт, — продолжал он бормотать ей в рот; Гермиона медленно поднялась и снова опустилась.
Ей это понравилось. Ей потребовалась секунда, чтобы приспособиться, но ей понравилось. Гермиона контролировала ситуацию: она качнула бёдрами, и её собственный тихий звук был заглушён стоном Драко. Она вызвала такую реакцию не только телом, но и своими движениями, и ей это нравилось. Она поднималась, опускалась, поднималась вновь, задавая ритм, пока его язык ласкал её рот. Она прильнула к нему, помня о повреждённой руке, которую он держал у своей груди, и его ладонь скользнула к её спине. Он начал двигать бёдрами в такт, она заскулила и почувствовала, что поцелуй становится всё агрессивнее.
Он провёл ладонью по её спине, собрал волосы на затылке и впился пальцами ей в голову. Прижался губами к её плечу и втянул в рот кожу, всё быстрее и сильнее толкаясь навстречу. Гермиона обняла его за шею, за плечо; время остановилось, и она полностью и совершенно восхитительным образом растворилась в Драко.
26 декабря; 7:29
Гермиона зевнула; грудь Драко плавно поднялась под её щекой. Она сонно наблюдала, как за окном восходит солнце. Подняв вчера стекло, они увидели только стену пещеры, так что солнечный свет и фруктовый сад снаружи были лишь иллюзией, однако смотреть на неё было приятно.
Сперва она собиралась встать и одеться до того, как проснётся Драко, но ей было лень и слишком хорошо после испытанного удовольствия. А потом Гермиона обнаружила, что Драко уже проснулся: она пошевелила головой, и он запустил руку ей в волосы. Теперь она стучала пальцами по его груди, наблюдая за тем, как солнечный свет окрашивает его кожу в золотой цвет.
— Я не давала тебе ночью дышать?
— Постоянно. К сожалению, я привык просыпаться с волосами на лице, страдая от недостатка кислорода.
Она улыбнулась и закатила глаза.
— Однажды, если мой план сработает, ты вообще не проснёшься. А я со своими непослушными волосами буду выглядеть совершенно невинно.
— Я сохраню это воспоминание в Омуте памяти. Или состригу тебе волосы.
— Только попробуй их состричь.
Было очень странно препираться с ним, будучи голыми. Она не сомневалась, что Драко почувствовал, как она вздрогнула в ответ на угрожающее дёрганье волос, и, что ещё хуже, наверняка заметил, что её соски затвердели. Она подумывала притвориться, что ей холодно, но его ладонь скользнула по её спине и прижала крепче.
— Я бы не хотела каждый день просыпаться под фальшивым солнцем, — сказала она, и его пальцы замерли.
— Оно выглядит и ощущается как настоящее.
— Но это не так. Думаю, все мы склонны восставать против того, что больше нас.
— Это снова о времени, которое не ждёт?
— Не… Наверное, да. Это то, что мы — весь мир — делаем. Мы шаг за шагом сдерживаем стихию, идём против неё. Природа давным давно перестала нас устраивать. Посмотри, что они делают с цыплятами!
Драко растерянно уставился в потолок.
— Они…
— Я не желаю этого знать.
— Хорошо, но я лишь хочу сказать, что куры с двумя головами и шестью ногами — это однозначно против природы. Время — худшая вещь из всех.
— Время жестоко ко всем людям, Грейнджер, оно не имеет предубеждений. Что плохого в том, что мир с ним борется?
— Но ведь оно не всегда наш враг. Время приносит многое — облегчение, исцеление, воспоминания, жизнь.
— И всё забирает.
— Это естественное течение. Прилив. Он берёт, даёт, приходит, уходит, снова и снова. Это то самое время, что у нас есть, которое было нам дано, и которое так легко отобрать. Хорошее, плохое, но оно наше. Никакой ботокс, чары Гламура или наши чаяния его не продлят. Это просто притворство, и люди расходуют всё своё время, желая, чтобы его стало больше. Мы должны принять то, что имеем, в противном случае нам никогда не быть счастливыми.
— Если только люди не найдут Флоралис.
— Да, но даже тогда…
— Да, знаю, воспоминания, чувства, утрата памяти о цветах. Инъекции счастья.
— Это как солнце. Оно крутится, вращается вокруг нас снова и снова. Приносит перемены погоды, света; цветут цветы, впитывается вода, мир нагревается. Оно движется по шаблонам, на которые могут воздействовать внешние силы — облака, грозы, загрязнение. Оно заходит, восходит, преображает мир. Изменяется само. Иногда случаются затмения, и всё вокруг погружается во тьму. Но солнце продолжает вращаться, выходит из-за закрывших его преград и опять сияет. Движется сквозь время — наше и своё собственное. Но однажды… — она издала звук, похожий на взрыв, отодвинула руку и развела пальцы, будто эпицентр находился в груди у Драко. — Оно исчезнет. Его время выйдет, и всё закончится.