— Интересно, неужели поэтому они нарисовали солнце над платформами? Вокруг входов в дома. Были ли их ощущения схожи с твоими?
— Может быть. Может, всё это — напоминание о том, для чего они манипулировали своим временем. Ради времени целого мира — под солнцем. Чтобы сохранить его. Я не хочу смотреть на фальшивое солнце. Фальшивое солнце, фальшивый свет, фальшивое тепло. Я хочу дом под солнцем. Хочу стареть, как это дóлжно, хочу чувствовать каждую деталь в течение отведенного мне времени, и знать, что это моё и оно настоящее. Даже когда это больно. Особенно тогда, когда прекрасно. Иначе всё это, любой кусочек, на самом деле никогда ничего не значило.
17:32
Услышав стук, Гермиона оторвала взгляд от стола и уставилась на серебряную фляжку, которую только что поставил Драко.
— Что это?
— Почти уверен, что виски, но точно не знаю.
— Боже, это всегда лежало в твоей сумке.
— М-м. Думаю, нам пора определиться с соглашением.
Она подняла широко раскрытые глаза от фляжки: с ничего не выражающим лицом Драко выдвинул стул и уселся напротив.
Вот оно. Он хотел обсудить растение — разговор лишь немногим лучше, чем забег к пещере.
— Какое соглашение?
— Честно, значит, честно. Так далеко мы зашли вместе. Ты даруешь растение миру, а я получаю половину. Нравится тебе это или нет.
Разве он ещё не понял, с кем разговаривал?
— А что, если я решила его уничтожить?
Драко пожал плечами — на его лице промелькнуло мрачное предчувствие. Он сжал челюсти и принял решение.
— Всё зависит от того, сколько жидкости ты добудешь из тех зажигалок.
Она озадаченно посмотрела на него, слегка качнув головой.
— Я бы с бóльшим удовольствием выпил этот виски, но нам же нужно что-то, чтобы спалить их дотла.
Гермиона сделала глубокий, резкий вдох, вглядываясь в серую радужку. Он говорил серьёзно? Отказывался от Флоралиса? Драко вдруг показался ей очень уставшим — откинувшись на спинку стула, он крутил в руке фляжку.
— Почему ты от него отказываешься?
Он снова и снова крутил флягу.
— Наверное, я бы предпочёл дом под солнцем.
27 декабря; 2:25
Для начала они провели тест. Сунули в пламя лепесток, лист, стебель и понаблюдали, как горит цветок. Они вскрыли все зажигалки, кроме одной, перелили горючее в чашку и взяли дрова из камина в гостиной.
Драко нашёл в шкафу три бутылки спиртного и, прежде чем спуститься, они осушили полбутылки рома. Драко опьянел гораздо сильнее Гермионы: пили они одинаково, но она мешала свой ром с колой, а он прикладывался прямо к горлышку. Гермиона решила, что так Драко укреплялся в принятом решении и отмечал завершение их путешествия, конец смертельным угрозам и лесной жизни на островах. Ещё ей казалось, что он пытался её напоить, произнося всевозможные нелепые тосты: за прекращение пингвиньих войн, ночёвок на земле, убийств ради еды; за жизнь без соли и серы, без кровожадных существ, без прогулок по склонам и за кончину того, кто, чёрт возьми, придумал горы. Когда Драко наконец замолчал и начал смотреть на неё апельсиновым взглядом, Гермионе пришлось вытащить его на лестницу, хотя он пытался увлечь её в прямо противоположную сторону.
Они наугад разложили дрова вокруг растений; Гермиона разжала кулак, и пожухлый смятый цветок, принесённый из первой пещеры, упал на пол. Адреналин бурлил по венам — Гермиона прекрасно понимала, от чего отказывается и что именно сжигает. Но она знала, что приняла правильное решение, что доверять такую силу нельзя никому. Даже ей самой. Драко то и дело коротко посмеивался, и она была готова поспорить, что он мысленно проклинал себя и своё решение. Именно так смеются люди, когда делают или обдумывают что-то настолько безумное, что это пугает их самих.
Драко сорвал с книги обложку: форзац с надписью «Если ты когда-нибудь найдёшь дорогу домой» упал на синие цветы. Гермиона разложила страницы на растения, наблюдая за тем, как скручиваются листы.
— Ты ведь не собираешься плакать, правда? Я удивлён уже тому, что ты смогла надорвать книгу и не бросилась её восстанавливать.
— Если не заткнешься, восстанавливать я буду тебя.
Он приподнял бровь.
— То, что ты всё-таки собираешься меня лечить, сводит угрозу на нет.
Гермиона запустила в него страницей, и та спланировала на пол в миллиметрах от её пальцев — вторая бровь Драко присоединилась к первой. Гермиона положила последний лист, слегка покачнулась, удерживая равновесие, и с глубоким вздохом огляделась — сердце заходилось от возбуждения и страха. Она заметила, что Драко слишком долго всматривался в переднюю обложку книги. Он то ли что-то почувствовал, то ли просто решил взглянуть на Гермиону, и она прищурилась. Он приподнял бровь — она ответила тем же жестом. Гермиона упёрла руки в бока — Драко оглядел её, тяжело выдохнул через нос, вытащил из кармана зелёный листик и со скучающим видом бросил его к остальным растениям. Склонив голову, Гермиона покосилась на его карманы и встретилась с ним взглядом. Драко покачал головой и пожал плечами. Гермиона подошла к нему, сунула руки в его карманы, и его лицо окаменело.
— Твоё доверие поражает.
— Ты знаешь, что я тебе доверяю.
— И всё же роешься в моих карманах.
Она переключилась на другой бок.
— Просто я знаю, что ты всегда останешься слизеринцем.
Хмыкнув, она посмотрела на Драко — тот с ухмылкой схватил её за бедра и притянул к себе.
Он поцеловал её: несколько небрежно — сказывалось действие алкоголя, — но достаточно для того, чтобы кровь быстрее побежала по венам. Гермиона обняла его, по-прежнему решительно настроенная на проверку, и сунула руки в задние карманы. Драко засмеялся, прижал ладони к спине Гермионы, спустился пониже и влез в её карманы, прижимая ещё крепче, но почти не двигая пальцами.
— Только честно я… — начал он ей в рот.
— Кто сказал, что я играю честно?
Драко выглядел так, будто пытался сдержать смех, и Гермиона ткнула его пальцем в грудь.
— Засранец. Во время нашего путешествия я была очень коварной. Мне удалось несколько раз обмануть тебя до того, как мы сюда добрались.
— Удалось. Грейнджер, ты была беспощадна.
— И хорошенько тебя разозлила.
— Даже не представляешь насколько.
Он помрачнел, что никак не было связано с ощупыванием её ягодиц, и она решила, что сейчас, наверное, не лучшее время ворошить прошлое.
— Ну, как бы там ни было, — неловко произнесла она, откашлялась и огляделась. Судорожно вздохнула, и этот звук, похоже, вернул Драко самообладание. — Готов?
— Да. Думаешь, на ступеньках мы в безопасности?
— Наверняка. Тут камни и скалы — пламя не должно далеко распространиться за пределы того, что горит.
Драко вылил на растения горючее из зажигалок, Гермиона скомкала последние страницы книги. Он поднялся следом за ней по ступенькам и встал рядом на верхней площадке. Гермиона на мгновение замерла — Драко провёл по волосам дрожащими пальцами, и в эту секунду ещё можно было изменить решение, — а затем подожгла скомканный лист и бросила его на цветы. Яркая вспышка, всполох огня — и уши наполнились шипением. Она подожгла ещё одну страницу, ещё одну, ещё и бросала их до тех пор, пока пламя не затанцевало по ковру из синих лепестков.
Усевшись возле Драко, она взяла протянутую фляжку, и они принялись наблюдать за тем, как горит Флоралис.
15:26
В лёгком шоковом состоянии Гермиона смотрела на чёрный, выжженный камень. Лицо Драко над её плечом одеревенело — он выглядел так, будто уничтожение растения легло ему на спину неподъемной ношей, и он изо всех сил пытался сдвинуться с места.
Все старания, надежды, битвы — всё потраченное время. Раньше она думала, что если Драко сделает свой выбор, то они отступят от края обрыва, но теперь ей казалось, что она падает.
— Они исчезли.
28 декабря; 22:34
— Ты что делаешь?
— Кто-то же должен быть бессмертным хранителем, — ответила Гермиона, устраивая пингвинов возле входа в пещеру.