Не желая себя выдать, она не рискнула посмотреть, последовал ли Малфой за ней. Когда Гермиона перебегала дорогу, он стоял там, где заканчивались магазины. Если он не заметил её на другой стороне, то быстрое движение должно было привлечь его внимание. Крепче прижав блокнот и папку к груди, она поспешила вниз по улице, всем своим видом выражая предвкушение и спешку.
Зацепок, кто именно вломился в магазин, не было, и это представлялось скорее плохой новостью, нежели хорошей, однако Гермиона от своей идеи не отступила. Антиквар немного поколебался, но всё же согласился поучаствовать в её плане. Он должен был послать Малфою сову и попросить о немедленной встрече в десять утра по поводу вазы. Когда Малфой появится, он сообщит, что ваза украдена, и вернёт деньги согласно политике магазина. Когда Малфой начнёт задавать вопросы, он расскажет, что грабители — два высоких иностранца, один из них крепкого телосложения, а на лице у второго заметен шрам. Гермиона решила: этой информации достаточно, чтобы история показалась правдивой, а не выдуманной. Антиквар должен сказать, что они изучат свои зацепки и, если ваза будет найдена, свяжутся с Малфоем. Когда тот поинтересуется, что же это за зацепки, ему расскажут, что грабители, будучи одни в задней комнате, шептались о Туле и Рязани.
Это были реально существующие русские города, и Малфой, скорей всего, это поймёт. Однако антикварный магазин являлся второй частью её плана отмщения. Она хотела как можно дольше удерживать Малфоя от верного направления. Было рискованно показываться ему на глаза в том же месте, где он узнает всю эту информацию, но пока оба владельца действуют должным образом, он будет склонен, скорее, проверить данные, чем заподозрить спектакль.
Гермиона не знала, разыгралось ли у неё воображение, но ей казалось, что она чувствовала его за своей спиной. Малфой шёл следом, подстроившись под её шаг, но держался достаточно далеко, чтобы не быть замеченным, случись ей обернуться. Рывком открыв дверь аптеки, Гермиона встретилась взглядом с женщиной за прилавком, кивнувшей ей в знак приветствия. Оглянувшись по сторонам, Гермиона заметила в дальнем проходе мантию единственного посетителя, находящегося в поле зрения.
— Сейчас?
— Почти, — прошептала Гермиона и достала своё удостоверение личности той рукой, что была ближе к витрине. — Он уже скоро появится здесь. Помните: у него платиновые волосы, он достаточно высок и сероглаз.
— Хорошо. Как его зовут?
— Скорее всего, он придумает себе имя. Давайте теперь пройдём в ваш кабинет.
Она обошла прилавок, следуя за женщиной, которая, к счастью, сохраняла спокойствие. Гермиона надеялась, что мисс Вэтёргли не узнает Малфоя, в противном случае, вся эта затея могла обернуться возникновением странных слухов. Насколько Гермионе было известно, портрет Малфоя напечатали лишь единожды — после того, как Малфои избежали заключения в Азкабане. Это было около года назад, и колдография затерялась в череде изображений других Пожирателей Смерти и вихре страниц, посвящённых войне. Люциус Малфой являлся узнаваемым человеком, но лицо Драко было меньше знакомо широкой общественности. Гермиона могла лишь надеяться, что он достаточно умён и понимает: его фамилия больше не имеет прежнего веса в волшебном мире и лучше её не упоминать, если хочешь чего-то добиться. Как у Малфоя обстояли дела с мозгами, она не особо представляла. Что она знала точно, так это то, что именно у неё были высшие оценки по всем предметам, за исключением Зелий, но тут возникало подозрение, что в этом, скорее, заслуга Снейпа, нежели Малфоя. Может, профессор и оказался храбрым человеком, но это не означало того, что их прежний учитель зелий ненавидел её меньше.
— Вы запомнили, что должны сказать?
— Да, — ответила Вэтёргли, заглядывая в котёл. Гермиона промолчала, и она продолжила: — Русская женщина предложила мне деловое сотрудничество по обслуживанию избранной группы клиентов. Наша деятельность должна была скрываться от широкой общественности. Мы должны были продавать зелье, которое бы гарантировало покупателям возможность увидеть будущее. Я бы снабжала эту женщину ингредиентами в нужном ей объёме. И клиенты знали бы только моё имя. У меня репутация человека, который определяет магические свойства…
— Не забудьте про Непреложный обет.
— Да. Я должна была быть готова работать здесь и в месте под названием Орёл и получила бы половину прибыли. Но когда для допуска к дальнейшей информации она потребовала дать Непреложный обет, я решила, что этот товар наверняка предназначается для чёрного рынка, и не захотела с ней связываться.
— Хорошо, хорошо. Помните, что он аврор-стажер, — при этой мысли Гермиона едва не закатила глаза. — Необходимо оценить, насколько успешно он распознаёт ложь. Как только он сумеет проявить хоть мало-мальскую убедительность, расскажите ему эту историю. Не показывайте виду, будто вы в курсе, что это фальшивка или что происходящее является проверкой. Сам он этого не знает.
— Разумеется.
— Хорошо. Какие-нибудь вопросы?
— А что, если он спросит, какими ингредиентами интересовалась та женщина?
— Она не сказала. Вы рассказали ему всё, что знаете, — Гермиона сделала глубокий вдох и, снова прижав блокнот к груди, улыбнулась женщине. — Готовы?
Когда они вышли, у прилавка нетерпеливо ожидала пожилая дама — больше в лавке никого не было. Гермиона могла поклясться, что чувствовала на себе чужой взгляд, но Малфой явно не собирался делать следующий шаг, пока она здесь. Она кивнула Вэтёргли, открыла дверь и вышла на улицу. При мысли о том, что Малфой купился на её представление, она не могла сдержать своего триумфа. Но если бы он её увидел, наверняка бы решил, что эта радость вызвана раздобытой информацией. Малфой в конце концов докопается до правды — Гермиона надеялась, это случится тогда, когда она уже будет держать растение в руках.
30 марта; 16:17
Гермиона отняла от стены лоб — столкнувшись с такой неудачей, она позволила себе передышку — и приблизилась к жидкости на небольшом кухонном столе, привлекшей её внимание. Приподняв платье, она осторожно шагала своими практичными ботинками по обломкам чужой жизни. Жидкость собралась в лужицу ярко-зелёного цвета, несколько капель вело в сторону опрокинутой чашки. Либо это был сок столь привлекательного для детей оттенка, либо зелье.
Всего несколько часов назад Гермиона нашла Эстербей. По крайней мере, ту женщину, на которую возлагала большие надежды. Среди уведомлений поисковой системы, электронных писем и ссылок Гермиона обнаружила кое-какое сообщение на форуме, посвящённом паранормальным явлениям. Отправленный два дня назад пост был написан каким-то поражённым медиумом. В нём говорилось, что в Германии есть женщина, которая берёт за предсказания огромные суммы. Далее следовали несколько ответов от столь же возмущённых людей, которые что-то слышали от знакомых своих знакомых, и одно сообщение, заставившее Гермиону за пять минут собраться и выскочить за дверь.
В посте говорилось следующее: «Изменила мою жизнь. Женщина была явно одержима своей чайной чашкой. Вела себя так, словно собиралась попробовать лучшее в мире вино. Я решил, что она пьяна, но всё стало только хуже, когда у неё закатились глаза».
Перед выходом из дома Гермиона приоделась, пытаясь выглядеть подходяще для любого дорогого места в том городке. Это оказалось излишним: несколько часов спустя дорогу ей объяснила группа подростков, гулявших по улице. В этот раз дом снова был пуст, но Эстербей не оставила записки, вместо этого, очевидно, решив бросить всё. Казалось, дом обыскивали: входная дверь была приоткрыта, мебель перевёрнута, полки опустошены, а ящики выдвинуты и выпотрошены. Создавалось впечатление, что не женщина убегала в спешке, а кто-то другой торопливо прошёлся по квартире. Когда Гермиона вошла, столик лежал на боку, а лампа разлетелась на мелкие осколки. Всё указывало на борьбу. Будто Эстербей не видела появления человека, который оказался гораздо опаснее Гермионы.