Мужчина подошел ближе, не спуская глаз с цветка в её руке, и это выдернуло Гермиону из задумчивости. Она подбирала какое-нибудь объяснение и ляпнула первое, что пришло ей в голову:
— Я искала какую-нибудь пищу. Я в отчаянии, потому что… Я так… голодна.
Он снова поднял на неё взгляд, и она с улыбкой пожала плечами. Гермиона чувствовала, как кровь шумит у неё в ушах, а мурашки бегут по рукам — она полностью сосредоточилась на мужчине. Если он сделает хотя бы ещё один шаг в её сторону или дёрнется к ремню, ей придётся действовать.
— Вы знаете, в какой стороне море? Вода? Деревня с людьми и лодками?
Он поднял толстую руку и указал влево, снова пялясь на цветок в её руке. Контролируя дыхание в попытке не выдать волнения, она бросила растение к своим ногам. Выдавив улыбку, Гермиона поблагодарила и поспешила в указанную сторону.
В течение нескольких часов после встречи она постоянно оглядывалась.
8 мая; 20:02
Она оттирала свою одежду бруском мыла на камне у кромки моря — мелководье и темнота скрывали её наготу, но она то и дело оглядывалась, подгоняемая паранойей. Вода дарила некое ощущение чистоты и наконец-то, наконец-то, спасение от комаров. Гермиона до красноты расчесала кожу ногтями — непрекращающийся зуд был очередной сводящей с ума неприятностью, с которой приходилось иметь дело.
9 мая; 9:42
Вот уже пять дней Гермиона держалась на одних грибах и бананах. На её долю выпадало кое-что и похуже, но она не могла без мяса. Лишь при мысли о курице рот наполнялся слюной, хотя сейчас она бы согласилась даже на оленину, которую пробовала лишь однажды и та совершенно ей не понравилась. Несколько часов назад Гермионе даже пришлось извиниться перед маленькой птичкой за свой оценивающий и голодный взгляд. Если когда-нибудь потом ей потребуется есть бананы, она согласится на это только лишь под угрозой применения силы.
Гермиона изучала виноградные лозы, которые росли на крутом холме, тянущемся к очередному вулкану. На большинстве из них ягод не было, но если вдруг по какой-то жуткой случайности она задержится тут ещё на несколько месяцев, то хоть будет знать, где их искать. Гермиона не думала, что две недели спустя по-прежнему будет обыскивать остров. Она не знала, охватывал ли загнавший её в ловушку барьер другие острова или же он окружал только этот участок суши. Если верно последнее, ей придётся позвонить Гарри.
Гермиона всё равно собиралась с ним связаться, если сумела бы убедить какого-нибудь туриста одолжить ей мобильный телефон. У неё самой никогда его не было — среди её знакомых телефоны имелись только дома у Гарри да у её родных. Гермиона рассудила, что стационарного устройства ей хватит — так оно и было до настоящего момента. Она не хотела звонить Гарри из какого-нибудь отеля или ресторана, чтобы тем самым не выдать своё местоположение, но ей действительно надо было дать знать, что она в безопасности, а также попросить сообщить Министерству, что она занимается расследованием, а её родителям — что с ней всё в порядке. Гермионе очень не хотелось утаивать от друга правду, но если в мире существовал человек, нуждающийся в передышке от приключений, опасности и странной магии, то это был Гарри Поттер. Что касается Рона, то либо он слишком сильно обидится на её молчание и нежелание их привлекать, чтобы что-то предпринять, либо всего лишь поддержит возмущение Гарри.
Она любила своих лучших друзей, но совершенно не желала впутывать их в дело, с котором могла справиться самостоятельно.
15:58
Грохочущая поступь выдала его присутствие до того, как он показался на глаза. Если бы он так к ней не ломанулся, то наверняка бы сумел подкрасться со спины и схватить. Гермиона по звуку шагов поняла, кто это — его образ вспыхнул в её мозгу; развернувшись, она таращилась на него поверх плеча.
Мужчина подбежал и на полной скорости, которую успел набрать за время спуска по склону, налетел на Гермиону. Он вцепился пальцами ей в руку и дёрнул на себя, но было уже слишком поздно. Он врезался в неё с такой силой, что она на мгновение ослепла, хотя, возможно, потеря зрения стала результатом удара об землю. Гермионе не хватило времени сделать глубокий вдох или полностью осознать свои шок и боль, как мужчина сместился, и они покатились вниз. Он был гораздо тяжелее, поэтому падал быстрее, и это было удачей — ведь если бы они постоянно бились друг о друга, Гермиона переломала бы себе все кости.
Она постаралась уцепиться хоть за что-нибудь. Пальцы скользили по траве, камням, грязи — никакого толку. Валуны и ветки впивались в тело при каждом движении, и она могла видеть только землю и небо, землюнебоземлю. Наконец Гермиона ухватилась за виноградную лозу, хотя в такой круговерти с трудом сумела её рассмотреть. Растение затрещало, под воздействием её скорости и веса вырвалось из почвы, но всё же замедлило падение. Цепляясь за стебли, Гермиона сумела перевернуться на живот.
Закрыв глаза, она закричала сквозь стиснутые зубы — футболка задралась, и земля царапала голую кожу, пока Гермиона тормозила. Она сделала два вдоха и открыла глаза — живот и ладони горели, а в носу ощущался странный холод. Ей потребовалась секунда, чтобы сообразить, — в горло текла кровь. Но всё это сейчас было совершенно неважно; Гермиона сжала в кулаке камень и перевернулась на спину.
Подножие горы было всего лишь в нескольких метрах ниже, и обидчик наверняка остановился там, пока она хваталась за лозы. Он обнаружился в десятке шагов от неё — глаза его выпучились, а лицо побагровело. Гермиона приподнялась на локтях, пытаясь подтянуть ноги, но он уже настиг её. Она лягнула его, ударив по голени и колену так, что он скрючился. Гермиона снова согнула ногу, метя противнику в лицо, но его огромная ладонь обхватила её лодыжку.
Он дёрнул Гермиону на себя, волоча спиной по земле так, что она заорала, и стиснул её горло своей мясистой рукой. Она пиналась и лягалась; голова начала кружиться: навалившись, мужчина перекрыл доступ кислорода в лёгкие. Гермиона впилась ногтями в его запястье и, пока он не придавил её своим телом, подтянула ногу и со всей силы лягнула его в живот. Мужчина хрюкнул и захрипел так, что слюна полетела ей прямо в лицо; на его лбу вздулась вена. Краем глаза она уловила блеск металла в его второй руке и, крепко сжав камень, впечатала его в висок обидчику.
Заорав, мужчина повалился на бок, его взгляд расфокусировался, а хватка на её горле ослабла. Гермиона резко втянула воздух; в глазах у неё начало проясняться, и она пыталась вскарабкаться выше по склону. Сердце готово было выскочить из горла, где уже успело обосноваться; она видела, как бешено пульсирует её кровь. Мужчина выпрямился — выражение его лица стало ещё злее, чем раньше, — и схватил Гермиону за руку, проигнорировав все её попытки его ударить или лягнуть. Он прополз то расстояние, что она сумела отвоевать, и прижал её ноги своими. Пока Гермиона взбрыкивала и билась, он сдавил её руку своей, стискивая нож во втором кулаке — и она среагировала, даже не задумываясь.
Она вытащила из кармана перо, изогнула кисть и воткнула своё оружие острым концом в плечо нападающему. Тот заорал, всем весом наваливаясь на Гермиону, и лезвие ножа чиркнуло её по щеке. Почувствовав жжение от пореза, она оттолкнула его кулак и воткнула перо ему в щёку. Один раз, второй, четвёртый — он закричал и отпрянул, задев её челюсть лезвием. Высвободив руку, она отпихнула нож и, вложив в удар все свои силы, врезала мужчине по груди кулаками. Он развёл руки в стороны, стараясь удержать равновесие, и Гермиона снова его ткнула, опрокидывая на спину.
Рывком высвободив ноги из-под его туши — теперь, когда он лежал навзничь, сделать это было проще — она ударила ему ногой в пах. Гермиона никогда бы не подумала, что такой большой мужчина сможет так тонко завизжать — он рухнул, оставив попытки подняться, и обхватил руками ушибленное место. Гермиона вскочила на ноги, игнорируя боль в мышцах, схватила свою сумку и бросилась бежать. В спешке она выронила связку бананов, но проверять, не потерялось ли что-то ещё, времени не было. Когда Гермиона пробегала мимо, мужчина схватил ее за кроссовку, но она удержалась, дёрнула ногой и снова припустила.