Нужно было вставать — яркие пятна на веках означали, что уже рассвело, и оставалось только догадываться, как далеко ушёл Малфой за время её сна. Гермиона глубоко вздохнула, сжала плащ пальцами и облизала губы. После пробуждения на краткий период, длящийся не дольше минуты, она обычно притворялась, что ей в целом свете совершенно не о чем беспокоиться. Но потом мозг начинал работать, окружающий мир настойчиво привлекал внимание, и Гермионе приходилось подниматься. Она была не из тех, кто мог пролежать в постели хотя бы пять минут после пробуждения.
Первое, что она увидела, открыв глаза, — это нечто коричневое, на чьём фоне выделялись носки чёрных ботинок. Гермиона моргнула, на вдохе поднялась, перевернулась, отползла назад и вскинула глаза. Ей потребовалась пара долгих секунд на осознание того, что перед ней стоит не незнакомец, и на связь белого и серого цветов с Малфоем.
Она смотрела на него с осуждением — в ответ на это его бровь взлетела, а уголок рта чуть приподнялся. Малфою явно нравилось то, что он напугал её, застав врасплох, ведь обычно у него это не получалось. Однако его веселье сошло на нет, когда он хлопнул себя ладонью по руке и прибил какое-то насекомое.
— Я бы уже убил тебя, если бы захотел. Уже давным-давно.
Гермиона протёрла глаза, прогоняя сон, и поморщилась от столь резкого пробуждения.
— Почему ты стоишь надо мной, будто какой-то психопат? — проскрежетала она.
— Психопат? Я всего лишь стою и уже считаюсь псих…
— Это как в фильмах, в которых маньяк возвышается над людьми и тяжело дышит, прежде…
— Я не дышал тяж…
— …А кто ещё станет нависать…
— Мне показалось, что ты умерла. Ты всегда спишь, уткнувшись лицом в землю? Это какой-то извращённый способ защиты?
Гермиона моргнула, уставившись на свои колени — ещё никто никогда не комментировал её манеру спать. Не говоря уж о том, что Малфой, видимо, посчитал её мёртвой и просто пялился на предполагаемый труп, нависнув как… психопат.
— Плащ защищал меня от грязи.
— Вау, — протянул он, покачиваясь на пятках. — Прошлой ночью ты сложила костер?
— Нет, — медленно ответила она.
Малфой лишь подтверждал её версию о психопатах. Он принюхался и дёрнул подбородком, указывая на что-то за её спиной — Гермиона развернулась и поднялась на ноги. Перед ней находилось кострище пяти метров в диаметре; увидев, что вокруг круга из веток и пепла лежат чьи-то кости, Гермиона попятилась. Едва ли замечая Малфоя, она мазнула плечом по его руке, и он отступил в сторону.
— Ты превращаешься в оборотня, который предпочитает готовить своих маленьких жертв и не помн…
— Малфой, ты меня подловил. Столько мелких животных — выбирай не хочу. Хотя я предпочитаю хорьков. Станешь добровольцем?
— Я скорее соглашусь подохнуть зазря.
— В таком случае у меня есть вода из той реки, — предложила Гермиона. Они оба смотрели на кострище.
— Тогда до дна, — он окинул её многозначительным взглядом и прошествовал к деревьям.
Гермиона подозрительно оглядела свою сумку, но, кажется, к ней никто не прикасался.
— Зачем ты сюда пришёл?
Малфой, подняв голову, смотрел, как над ними пролетает стая птиц и рассаживается вокруг останков.
— Выдал желаемое за действительное.
Его замечание сбило Гермиону с толку, но тут она вспомнила о своей мнимой смерти. Она представила, как из её руки вылетает камень и попадает прямо в его освещённую солнцем макушку. Подхватив сумку и плащ, Гермиона в последний раз покосилась на кострище и продолжила свой путь.
10:51
Гермиона так сильно хотела пить, что даже подумывала глотнуть речной воды, лишь бы только смочить горло. Ей казалось, что её глотку и дёсны покрыли наждачной бумагой, рот засыпали порошком и набили тряпками. Она в любой момент могла перестать дышать — стенки горла просто бы склеились от сухости.
Малфой значительно оторвался от неё, и она не могла определить, где он шёл: впереди или сбоку. Но на всякий случай Гермиона ускорилась, делая попытки сглотнуть.
14:02
Гермиона ела банан, выжимая из шкурки любую каплю влаги, когда услышала вдалеке плеск. Для её слуха он показался райской музыкой, и она так резко повернула в ту сторону голову, что хрустнула шея. Гермиона рассеянно её потёрла и двинулась наискосок в сторону звуков.
Через минуту она застыла, прислушиваясь. Она не слышала Малфоя уже несколько часов, но почти не сомневаясь, что это был он, не хотела бродить наугад и рисковать. Различив очередной всплеск, она быстро зашагала, внимательно вглядываясь в каждый просвет между деревьями.
Малфой ходил вокруг озера; с лицом, искажённым сомнением и отвращением, он бросил камень в воду и остановился. Гермиона понятия не имела, чего он ждал, но стоило отметить, что водоём не выглядел чистым. На поверхности плавала ряска, мелькали водяные жучки, а дно нельзя было разглядеть уже в двух метрах от берега. Гермионе казалось, будто она умирает от голода, а ей предложили отведать грязное свиное ухо.
Она прикусила губу, посмотрела на сумку, затем опять перевела взгляд на озеро. Ей потребуется вскипятить воду, чтобы убить бактерий и паразитов, но даже тогда она не будет знать наверняка, была ли тут магия. Тем не менее Гермиона собиралась рискнуть — во время голода сгодится и свиное ухо. На каникулах, когда члены её семьи хотели есть, но еда ещё не была готова, бабушка любила повторять, что в этом и кроется секрет того, почему блюда всегда получаются хорошими. Голодные люди посчитают вкусным всё, что угодно.
Обычно до такого Гермиона не опускалась, но ох, сейчас был другой случай. Она порылась в сумке и достала из отделения на молнии зажигалку, только сейчас подумав, что так худо ещё не было никогда прежде. Половина бананов просыпалась, пока она искала что-то, в чём можно было бы вскипятить воду, сразу отметя бутылку для воды и пустой пакет из-под сухариков. Как только пальцы нащупали жестянку из-под конфет, из пересохшего горла вырвался торжествующий крик. Прямоугольная банка была размером чуть больше её ладони, а глубиной с фалангу указательного пальца, но это было лучше, чем ничего.
Порыскав вокруг, Гермиона собрала камни и ветки и бросила их возле сумки. Затем уложила камни в круг, построила из веток шалашик и вытащила свою записную книжку. Строчки в ней смылись или расплылись, бумага после прошлых заплывов деформировалась; Гермиона скомкала листки и сунула их под прутья.
Малфой наблюдал за ней с противоположной стороны озера всё то время, что она набирала воду в жестянку и, не обращая на него внимания, полная предвкушения, возвращалась к своему маленькому костру. Гермиона слышала, как он идёт к ней; она присела на корточки, щёлкнула зажигалкой и сунула её в небольшой зазор между ветками. Отклонившись, она посмотрела на пламя, а затем перевела взгляд на стоящую у кроссовки банку с водой.
— Она расплавится, если ты поставишь её прямо в огонь. Металл в любом случае может расплавиться, но если ты будешь держать её на достаточном расстоянии, возможно, даже дырки не будет.
Гермиона перевела глаза с кинжала на боку у Малфоя на его лицо. Усилием воли она заставила себя не вставать — но как же ей хотелось быть выше него.
— Что ты предлагаешь, и какая тебе с этого польза?
— Взаимная выгода, Грейнджер. Я положу жестянку на лезвие и подержу её над огнем.
— А ты хочешь… воды?
— Неужели это так очевидно? — протянул он голосом ещё более хриплым, чем у неё.
Гермиона фыркнула, снова поднесла зажигалку к шалашику, и когда пламя занялось, поворошила ветки и осторожно на них подула. Слава богу, во время летних каникул её дядя чрезмерно увлекался разведением костров. Ей совсем не хотелось ни чтобы банка расплавилась, ни чтобы в донышке появилась дырка — вдруг потребуется снова ею воспользоваться. Если Малфой подержит жестянку на весу, та, может, и покорёжится, но вряд ли придёт в негодность.
— Хорошо, — она так и так не могла не поделиться водой, хотя, будь на её месте Малфой, он вряд ли бы оказался столь великодушным. Малфой или нет, Гермиона не была таким человеком.