Он осознал, что лежит на спине, что голова его раскалывается от тупой ноющей боли, и что ему очень хочется пить.
Тогда, опираясь на правую руку, а левой продолжая прикрывать глаза от света, он принял сидячее положение. Теперь уже солнце светило ему в спину.
Через несколько минут Сергей почувствовал, что уже может различать предметы вокруг себя, и огляделся.
Он сидел на раскаленной от солнца поверхности крыши. В двух шагах от него, без сознания, лежал Вознесенский, чуть поодаль, лицом вниз – девушка, а ещё дальше, возле аварийного выхода – молодой человек, в неестественной позе и с широко раскинутыми руками.
Сразу же вспомнив всё произошедшее, Сергей ещё раз огляделся. Пришельца на крыше не было.
С большим трудом удалось подняться на ноги.
Подойдя к юноше, Сергей обнаружил, что тот хоть и без сознания, но жив – на шее прощупывался слабый пульс. Машинально отмечая засохшую, тянущуюся из носа, струйку крови на щеке Вознесенского-младшего, Сергей поднял автомат и вернулся к лежащему отцу-основателю.
Необходимо было срочно доставить его вниз, а сейчас, как минимум, перевязать. Судя по всему, пуля попала в предплечье и не нанесла серьезных повреждений. Но в любом случае, надо было спешить.
Услышав за спиной какое-то движение, Сергей обернулся.
Девушка пришла в себя. Она приподнялась на руках, глядя прямо перед собой невидящими глазами. На её лице, под носом, тоже виднелись следы засохшей крови.
Несмотря на слабость, Сергей поспешно подошел к ней и резким движением подобрал лежащий рядом второй автомат.
Никак не прореагировав на это, девушка кое-как села и, обхватив себя руками за плечи, внезапно закашлялась. Кашель был резкий и неприятный, как у больного бронхитом.
Положив оба автомата в кабину, Сергей занялся Вознесенским.
С большим трудом ему удалось дотащить раненого и усадить в вертолет – сказывались бессонная ночь и общая слабость. Кроме того, Вознесенского, находящегося в бессознательном состоянии, никак нельзя было назвать легкой ношей.
Наконец, закончив с погрузкой, Сергей открыл противоположную дверцу кабины. Пора было улетать.
– Послушайте… Как вас зовут? – девушка уже не кашляла, но продолжала сидеть в той же позе. Было видно, что её бьёт крупная дрожь, как при ознобе.
– Зачем тебе, красавица? – Сергей подумал, что по-хорошему следовало бы обыскать и её, и второй вертолет, чтобы при взлете она не устроила ему каких-нибудь сюрпризов, но ни сил, ни времени на это не было.
– Меня зовут Лена.
– А меня – Сергей. Может, пообщаемся как-нибудь в другой раз? Мне нужно улетать, прости, дорогуша.
– Прошу вас. Помогите мне. Мне плохо…
– Но я не врач. И к тому же…
– Пожалуйста, заберите меня с собой… Я не могу здесь находиться, мне срочно нужно попасть домой, мне плохо…
– Что? Как это – заберите? У меня – свой вертолет, у вас – свой, какие проблемы?
– Послушайте… Я тяжело больна. У меня астма. Мне срочно нужна ингаляция, или я умру. Пожалуйста… Я смогу поместиться в кабине, здесь же лететь совсем мало… Я прошу вас, Сережа…
– Тьфу ты! А когда ты сюда летела, чем думала? Куда я тебя посажу? К тому же, кто знает, что у тебя на уме… Буди своего Ромео и улетай. Причем здесь я?
– Вот… У меня есть вот это, – Лена расстегнула куртку, и Сергей увидел пару наручников, висящих на ремне брюк, – вы можете пристегнуть меня, куда хотите, но мне нужно как можно скорее… Мой ингалятор, я уже задыхаюсь… – она снова закашлялась.
– Так. Залезай. Сядешь посередине, между мной и Платоном.
– Спасибо, Серёжа… – Лена с трудом влезла в кабину. – А как же наручники?
– Оставь их для своего любимого. И кстати, если ты задумала «военный переворот» в воздухе, то имей в виду: выживших не будет, я очень плохой пилот.
Девушка молчала.
Сергей захлопнул за собой дверцу.
– Скажи, а Лёва не будет ревновать? Пришла на вечеринку с одним, ушла с двумя другими… Я бы на его месте не потерпел, – Сергей глянул на топливомер и бегло осмотрел остальные приборы. – Сейчас будет немножко шумно, но нам с тобой не привыкать, не так ли?
Лена молча кивнула. Было видно, что ей на самом деле тяжело дышать: дыхание было учащенным, а на лбу выступили крупные капли пота.
Сергей ещё раз посмотрел на лежащего рядом с закрытым аварийным выходом Вознесенского-младшего, затем – на второй вертолет, неподвижно застывший почти на самом краю крыши.
– Ну, с Богом.
На этот раз посадка прошла значительно мягче. И хотя из-за крайней непродолжительности назвать это полётом было сложно, Сергею показалось, что он сейчас он пилотировал более уверенно, чем накануне. Впрочем, возможно это объяснялось дневным временем суток.
На вертолетной площадке их встречал Кирилл.
Не дожидаясь, пока лопасти перестанут вращаться, он подбежал к машине и попытался открыть дверцу со стороны Сергея.
– Наконец-то!
– Привет, Кирюха! Ты почему здесь?
– А мы как увидели, что второй вертолет взлетел и на башне приземлился, Соловьев меня сюда послал, на всякий… Кто это тут с тобой? О, Леди Ляо! Вот это да! Какими судьбами?
– Отвали… – Лена с трудом выбиралась из кабины.
– Серега, я не понял… Где ты её нашел?
– Так. Иди с другой стороны и помогай, Вознесенскому плохо. Хотя постой.
– Ой, а что с ним?
– Он ранен и без сознания. Но я справлюсь сам. Помоги-ка лучше девушке.
– С удовольствием! Леди Ляо, я весь – к вашим услугам…
– Я же сказала: отвали.
– Она говорит – ей нужна срочная ингаляция. Пожалуйста, съезди с Леной, а потом привези её обратно. Мне нужно с ней поговорить. Хорошо?
– Без проблем. А ты?
– За меня не беспокойся. Главное, постарайся, чтобы девушка от тебя не сбежала, она – в курсе всех подробностей о запуске установки Игнатьева.
– Вот как? Ну, хорошо. Поехали, Елена, у меня как раз машина внизу.
– Я поеду одна.
– Ну, уж нет! Раз «босс» сказал – вместе, значит – вместе. Так что извини.
– Кирюх, у неё на поясе наручники, если что. И будь с ней поосторожнее, о'кей?
– Да понял я! К тому же, мы с Леди Ляо – старые знакомые, и я знаю, чего от неё можно ожидать.
Выбравшись, наконец, из вертолета, Лена направилась к выходу с вертолетной площадки. Кирилл последовал за ней.
– Встречаемся там же, в Резиденции.
– Хорошо.
Их шаги смолкли.
Сергей открыл вторую дверцу кабины и осмотрел Вознесенского.
– Мда. И что же мне теперь с вами делать, Платон Евгеньевич?
Внезапно Сергей вспомнил, что он так и не перевязал раненого.
– Вот же я осел…
Он полез в кабину за аптечкой. В этот момент Вознесенский пошевелился.
– Богданов, ты здесь?
– Да. Здесь. Сейчас, Платон Евгеньевич… Я вас перевяжу…
– Ничего не надо перевязывать. Рана уже заживает. Где мы?
– Как это – не надо? Вы же кровью истечете… Сейчас я найду аптечку…
– Я же тебе говорю – не надо. Посмотри, там уже всё затягивается.
К изумлению Сергея, рана Вознесенского уже не выглядела очень свежей, словно прошло не пара часов, а сутки-двое.
– Ничего не понимаю…
– Не надо ничего понимать. Скоро всё узнаешь. Так где мы?
– Вертолетная площадка Управления полиции. Вы можете идти?
– Думаю, да. А где остальные?
– Остальные? Насчет Гостя я ничего не знаю, когда я очнулся, его уже не было. Наверное, вернулся в Башню. Вашего сына я оставил лежать без сознания на крыше. Но он жив и здоров, можете не волноваться. Кстати, а что с нами было?
– Полагаю, импульсный удар. Нго-Хэ не нужно даже задумываться над этим, при возникновении опасности его мозг порождает мощный защитный импульс. Что же касается Лёвы, то я ни капли не волнуюсь. Скажу больше: когда я его встречу, мой «импульс» не будет столь безобиден. Я его, мерзавца…
– Платон Евгеньевич, нам надо идти.
– Да-да. Идём. Помоги мне встать…
– Держитесь за руку. Ну, а Лену я был вынужден привезти сюда.
– Как – привезти? Зачем?
– Мы поговорим с ней и узнаем все подробности того, что они совершили. Кроме того, она сказала, что больна, и что ей нужна срочная ингаляция. У неё, действительно, астма?