– Ясенева, – подсказал майор.
– Будем разгребать прошлогоднее дерьмо! Свободен! – кивнул Сухарев Калошину, тот, козырнув, вышел. – Не смотри так на меня, товарищ Моршанский! При всей моей стервозности, я уважаю своих подчиненных, и разбрасываться кадрами не намерен! А уж про Андрея Ефимовича!.. Даже спорить не хочу!
Моршанский зло фыркнул и, собрав бумаги, вышел из кабинета, хлопнув дверью.
Воронцов с Дорониным в ожидании начальника писали отчёты, Жернов строчил что-то в своем блокноте, изредка о чем-то сосредоточено думая.
Когда Калошин вошел, ребята встали. Майор махнул рукой: «Сидите!» Своего настроения он ничем не выдал.
– Товарищ майор, – Доронин подошел к столу начальника и положил перед ним большой лист, – мы тут всё расписали, получается, что все, так или иначе, видели друг друга, и из библиотеки ушли все. Но есть один очень интересный момент… – он показал пальцем на одну фамилию, – вот этот товарищ, Сергеев, видел там одного старика Иконникова, он книги не берет, потому его в нашем списке нет, а ходит читать газеты, журналы. Порой по целым дням в библиотеке просиживает, живет один, скучно ему, вот и ошивается там. Беседы на разные темы ведет со знакомыми.
– Ну-у?
– Костя, расскажи, что вам поведал этот Сергеев, – Доронин повернулся к Воронцову.
– Значит так, товарищ майор… В общем, Сергеев пришел с женой, себе выбрал книгу быстро и сел к столу, где читал газеты Иконников, дожидаться жену. Сам тоже уткнулся в какую-то статью, зачитался, но краем глаза увидел, что старик посмотрел на кого-то через его плечо и кивнул, а Слепцова сказала кому-то, вроде того, что, дескать, книги выбирайте, потом запишем. И про паспорт спросила. Тот, к кому она обращалась, что-то буркнул. Это и жена Сергеева слышала, но стояла так, что ей не было видно вошедшего. Тут зашли двое молодых людей, с ними мы тоже поговорили, их Слепцова стала отчитывать за то, что неаккуратно читают и книги подолгу задерживают. Парни отнекивались, спорили. Сергеев наблюдал за этой перепалкой, а потом подошла его жена, и они ушли. По его словам, мы составили схему, – вот она, – видите, получается, что незнакомец прошел к полкам с научной литературой, и его не было видно никому из присутствующих. Вслед за парнями, по нашим раскладкам, получается, что пришли ещё две девушки, они были последними. Кстати, Иконников при них уже уходил. Даже попрощался с девчатами. Те видели парней, даже познакомились и разговаривали с ними. Это подтвердили и те, и другие, сказали, что Слепцова на них ворчала, дескать, библиотека – не танцплощадка, а вот никакого незнакомца они уже не встретили. Но девушки помнят, что Слепцова зашла за тот стеллаж, где должен был находиться незнакомец, и сказала что-то вроде того, что ушел, видимо, ничего не выбрав. О ком она говорила, они не поняли. Ушли вместе с ребятами, и было это без десяти десять. Слепцова уже тоже собиралась домой. Как вам такое? – Воронцов торжествующе посмотрел на Калошина.
– Как? А так, что всё подтверждается, только вот, ребята, надо было к Иконникову сходить, – попенял им майор. – Получается, что незнакомец раньше в библиотеку не ходил и Слепцовой знаком не был, коль она про паспорт спросила, а вот Иконников его знает, кивнул – поздоровался.
– А мы, товарищ майор, уже сходили, только его не было дома, оставили повестку, – сказал Воронцов.
– И всё-таки, попозже вечером зайдите к нему. Это, лейтенант, касается и тебя, – обратился Калошин к Доронину. – Ведь если он один, – Слепцова уже не в счет, – видел незнакомца, да ещё и знает его, ему может грозить опасность.
– Товарищ майор, я хотел бы пойти с ними, – Жернов поднял глаза от своих записей. – Вы не будете возражать?
– Ну, если ребята не против этого, тогда – пожалуйста! Только давайте договоримся, что все свои заметки вы предоставите мне для ознакомления. Не вся правда бывает полезна, порой она даже вредна. А расследованию так и просто может повредить. И преступник ускользнет от нас, благодаря даже самой незначительной детали, указанной в статье. Вам это понятно?
– Более чем! – Жернов поднял руку ладонью вверх. – Обещаю, что все написанное ляжет вам на стол, – несколько театрально поклонился он.