– Не помните, какая погода была в тот день?
– Как же, помню! Октябрь был солнечный, сухо, тепло. А вот через день зарядил дождь, а потом и первый снег выпал. У меня график отопления, а его иногда и нарушать приходится. Вот тогда так и вышло. Я ведь и про мальчишку-то, что тогда подумал? Если ушел в лес и заблудился, то трудно ему придётся!..
Довольно спешно попрощавшись, Дубовик пошел к двери. Сторож остановил Калошина и тихо сказал:
– Арбенин-то сильно страдал!..
Майор кивнул и пошел вслед за подполковником.
– Ну, Андрей, что молчишь? – Калошин повернулся к сидящему за рулем Дубовику.
– Скриплю зубами от злости! – подполковник с силой ударил по рулю. – Ведь это дело яйца выеденного не стоило! В прошлом году… Теперь, конечно, сложнее все установить, но ведь возможно! Была ли смерть мальчика случайной или преднамеренной – это один вопрос! Но то, что Арбенин вынес его через окно и сам где-то похоронил – ясно, как день! Стоило только чуть нажать на учителя, он бы, наверное, с радостью снял такой груз с души! Человек страдал всё это время, все видели, знали, и никто не помог, не подтолкнул к признанию!
– Если с мальчиком произошёл несчастный случай, почему тогда Арбенин никому ничего не сказал? Боялся за свою репутацию?
– Скорее всего, произошло что-то из ряда вон выходящее, что заставило учителя молчать! Что-то ещё он должен был скрыть, кроме смерти мальчишки. А ведь год назад и это всё можно было узнать! Мало того, сегодняшних преступлений могло не быть! Черт! Какая косность, равнодушие!
– Ну, Моршанскому этого не занимать! Да и ленив! Но расшибет когда-нибудь себе лоб!
– Я ему помогу! – зло бросил Дубовик. Потом, немного успокоившись, спросил: – Как думаешь, что могло произойти в лаборатории?
– Трудно сказать, но подозреваю, что это связано все-таки с книгой. Директор сказал, что однажды застал Арбенина врасплох, когда тот листал книгу, и очень испугался.
– Я того же мнения. Кстати, значки, видимо, тоже Арбенин снял.
– Что, для коллекции?
– Для этого можно купить в любом киоске «Союзпечати» хоть сотню. Не-ет… Это – как напоминание о случившемся. Такая девиация в поведении, своего рода, мазохизм. Не смог признаться – так вот на тебе, мучайся!
– Да-а, упустили учителя своего коллегу! – вздохнул Калошин.
– Между прочим, хотел я тебе ещё кое-что сказать, – Дубовик завел машину и плавно тронулся с места. – Я всё думал про топор: зачем преступник его унес? Это как-то нетипично для такого преступления. Верно? И вот что мне пришло в голову: если смерть Слепцовой была случайностью, то уж к Иконникову убийца шел с твердым и определившимся намерением. Свидетеля оставлять нельзя! Пистолет – это для профессионалов. Нож? Можно ударить и не навредить. Петля – слишком ненадежно, при удушье человек будет сопротивляться, порой слишком ожесточенно. И тут уж – чья возьмёт! А вот удар по голове – вырубит в любом случае, и если даже смерть наступит и не сразу, то можно спокойно добивать!
– Ха, так ты считаешь, что он принес топор с собой? – Калошин стукнул себя по колену. – А ведь точно! Он же, если не был близко знаком со стариком, мог и не знать, где у того что лежит. Придти и искать – неразумно! А так!.. Достал из-за пазухи топорик и – пишите письма на небеса! А потом?..
– Потом решил так: если оставит топор хозяина на месте, то любая экспертиза сможет доказать, что это не орудие убийства, будут искать другой топор. А этого он допустить не мог! Если вдруг его станут подозревать – вот, топор на месте, чистый, поди докажи, что он взят у Иконникова. Они же все на одно «лицо».
– Тогда почему бы не оставить свой топор у старика? – с сомнением спросил Калошин.
– Согласен, это слабое звено в моих рассуждениях, если не существует одного «но»! Топор преступника мог быть примечательным!
– Так, понятно! А сумку взял, потому что тащить два топора за пазухой неудобно! Правильно?
– Ну, по нашим с тобой рассуждениям вроде бы всё логично! Только вот, воспользуешься ли ты этой версией в своем расследовании – дело твое. Я только изложил свои мысли, имей в виду! И ещё: «играет» человек умный, серьёзный. У него на кону, похоже, что-то оч-чень весомое, если начал убивать. Так-то, друг мой, Калошин! – Дубовик нажал педаль тормоза, останавливая машину возле подъезда калошинского дома.
Глава 7
– Что скажут эксперты? – Сухарев повернулся к Гулько и Карнаухову.
– Так, скажу я, – судмедэксперт открыл свою папку. – Читаю: «… рубленая рана волосистой части головы теменной области слева с разрубами костей свода черепа. Рана образовалась от локального ударного воздействия рубящего предмета, типа топора, имеющего прямолинейное, клиновидно-расширяющееся лезвие длиной не менее восьми и не более девяти сантиметров».