– Как думаешь, Андрей… Ефимович, – Калошин решил, что при Ерохине Дубовика все-таки лучше величать по имени-отчеству, – связаны наши убийства с этим… швейцарцем?
– На девяносто девять процентов! – кивнул тот. – Ну, а если не с ним, то с не менее важной причиной, и очень серьезной – за «крестики-нолики» столько людей не «валят»! Не просто книги, а инкунабулы какие-то! А все-таки есть у меня одна догадка относительно них… Вернее, того, что в них заключено… – Дубовик оглядел присутствующих долгим взглядом, как бы решая: говорить – не говорить? – Ошибиться не боюсь – ошибки, в конце концов, ведут к истине, но лучше свои размышления подкрепить твердыми фактами!
– Ох, и любишь ты напустить туману! – несколько раздраженно произнес Калошин. – Молчал бы уж тогда, коли говорить не хочешь! А сказал «а» – говори «б»!
– Ладно-ладно, не сердись, – Дубовик дотронулся до плеча майора, – говорю! В шпионской практике существует технология так называемых микроточек.
– Товарищ подполковник! Так там идет уменьшение текста в 275 раз до размера обыкновенной машинописной точки! Как обыкновенный учитель мог… – удивленно начал Ерохин, но Дубовик легонько щелкнул его по носу и нравоучительно сказал:
– Сколько раз говорил тебе – не беги впереди состава! Я только начал излагать свою концепцию!
Капитан смущенно извинился, а подполковник продолжил:
– Само слово «точки» навело меня на мысль, что именно таким образом, то есть, проставляя обычные, подчеркиваю – обычные, точки возле необходимых буквенных знаков, можно зашифровать любую информацию!
– А ведь верно! – ударил по коленям ладонями майор. – Только как об этом узнал Арбенин? Или он был в курсе изначально? И что же это за информация, если за ней устроили кровавую охоту?
– Ну, посыпал, как горохом! – засмеялся Дубовик. – Давайте попробуем разложить все по ячейкам. Во-первых, мне думается, что вряд ли Арбенин обладал какой-то информацией относительно этих книг, на точки он наткнулся случайно. Помнишь, Геннадий Евсеевич, ты говорил, что все отмечают его трепетное отношение к книгам. Кстати сказать, я тоже это заметил, когда провел ночь возле книжных полок учителя. Все страницы девственно чисты, но в некоторых книгах лежат закладки, на которых встречаются пометки, сделанные рукой Арбенина, и только карандашом. Поэтому, не исключаю, и даже уверен, что заметить ненужные точки в книжных текстах для такого человека скорее закономерность, чем исключение.
– Хорошо, согласен, – кивнул Калошин, а вслед за ним и Ерохин. – Но относительно самой информации, заключенной в этих книгах, у нас нет пока никаких предположений, – и, внимательно взглянув на Дубовика, спросил: – Или есть?..
– Только в качестве, как ты говоришь, предположения, не больше! – подполковник снял очки и прикрыл устало глаза. Покусал кончик дужки и произнес: – С натяжкой, но подозреваю, что это связано с химией, иначе, зачем зашифровывать информацию в таких специфических изданиях. Если она текстовая, то проще брать художественную литературу, а вот если это формулы!..
– Неизвестное химическое вещество?! Наркотики?! – возбужденно воскликнул Ерохин.
– Именно! Тогда и поведение Арбенина логично! – подхватил Калошин. – И мальчик!..
– Товарищ подполковник, получается, что Арбенин расшифровал некую формулу… – начал капитан.
– …синтезировал какое-то вещество… – продолжил Дубовик.
– … а мальчик на него наткнулся! – закончил Калошин.
– И что сделал? Попробовал? Понюхал? – вопрос подполковника прозвучал риторически: ответа на него пока не было.
– Между прочим, учитель мог просто убить мальчишку! Ведь если он расшифровал такую информацию, то это могло быть связано с большими деньгами, как всегда бывает при научных открытиях! – предположил Ерохин.
– А что! Вполне резонно! – подхватил Дубовик, но тут же оборвал себя: – Хотя… Судя по характеристике Арбенина был он немеркантилен…
– Деньги порой самым честным и праведным сносят головы! – возразил Калошин. – А он, если ты заметил, был беден, как церковная мышь!
– Да, пожалуй, тут не все так однозначно! И, вообще, черт его знает! – подполковник задумался. – С такими выводами спешить не стоит, может быть, и исследование останков мальчика что-нибудь даст… – в глубокой задумчивости он постукивал пальцами по столу, потом достал папиросы и затянулся.
Калошин с Ерохиным последовали его примеру. На некоторое время в комнате повисла тишина.
Дубовик затушил недокуренную папиросу и произнес:
– Если в книгах была закодирована формула какого-то вещества, то почему мальчик умер в тот момент, когда Арбенин взял первую книгу? Хорошо, ну, наткнулся в ней на формулу, синтезировал нечто, поставил в шкаф, мальчик нашел, и это явилось следствием его смерти. А дальше? Что тогда в двух других зашифровано? Почему вторую он брал дважды? Не сходится здесь что-то… Путаница какая-то… Почему три книги?