– Чем он занимался, она не рассказывала? – уже более заинтересовано спросил подполковник.
– Я сейчас пытаюсь вспомнить все, что она говорила об этом человеке. Да, с потаенной горечью, вроде того, что встретиться им, вряд ли, придется… А чем он занимался?.. Из её слов это не было понятно… А знаете… Она назвала его… как же, как же? Каким-то известным именем, вернее, фамилией… Подождите, Ломоносовым? Нет, Менделеев! Точно!
– Почему? Не объяснила? – Дубовик едва сдерживал волнение.
– Я не спрашивала, видимо, у меня этот человек не вызвал интереса… Не помню… Простите, – женщина виновато улыбнулась.
– Ну, что вы! Я очень благодарен вам за эту информацию. Ваша помощь неоценима!
– А вы ведь можете посмотреть эту фотографию у Ираиды Семеновны, – воодушевленно продолжила Галина Евгеньевна, с чем Дубовик согласился и предложил проехать вместе с ним к дому покойницы.
Две старушки мыли пол. Увидев приехавшую на «хорошей машине» Галину, а вместе с ней «столичного мужчину», они засуетились, предложили чай. Пока вода закипала, пока женщины на кухне выставляли нехитрую снедь, оставшуюся после поминок, Дубовик и Новак прошли в комнату. В углу над старым комодом висели фотографии в простых рамках. В самой большой подполковник увидел штук десять старых снимков, по которым можно было проследить историю нескольких поколений живущих некогда здесь людей. Он пробежал по ним взглядом в поисках фотографии лысого мужчины, но её не было, что тут же подтвердила и Галина. Она протянула руку к рамке, но Дубовик резко остановил её.
– Может быть, она под другими фотографиями? – объяснила свой порыв женщина.
– Боюсь, что там её нет, – угрюмо произнес подполковник.
Старушки ничего о фотографии не знали, но одна из них «преподнесла сюрприз», как выразился Дубовик, сказав, что помнит, как до войны к Войтович приезжал некий мужчина, которого Ираида Семеновна представляла, как своего крестника. А вот где-то в конце сорокового года знакомые говорили о том, что у Войтович возникли неприятности из-за какого-то родственника, вроде, его посадили. Так вот, старушка думает, что это тот крестник и был, так как больше его уже никто не видел.
– Как его звали, вы, случайно, не помните? – с надеждой спросил Дубовик.
– Она если и называла имя этого человека, то уж столько лет прошло!.. Нет, молодой человек, не помню! – женщина покачала головой.
– Но ведь год-то вы запомнили! – шутливо погрозил ей подполковник.
– А запомнила лишь потому, что и моего в тот год арестовали, правда, перед самой войной отпустили. Вот, вроде бы, в милиции я и слышала о Войтович.
– Товарищ Дубовик, а ведь на фотографии он был не в прямом смысле лысым, а очень коротко стриженым, – возбужденно добавила Новак, за что заслужила благодарный взгляд подполковника. «Видимо, именно он сдал книги на хранение Войтович, «Менделеев»! – уже почти не сомневаясь в этом, подумал удовлетворенно Дубовик.
Больше ничего существенного он не узнал, но спросил о грибах. Оказалось, что эти женщины ещё ничего не знали о смерти их знакомой. Услышав это, они страшно расстроились, засуетились, одна решила бежать с известием по соседям, но подполковник остановил, её, сказав, что у него есть вопросы по этому поводу.
Пока женщины поили друг друга валерьянкой, появились Калошин, Доронин и Гулько.
– Ну, как там у вас? – спросил Дубовик.
– Все утро «причесывала» нас, – зло сплюнул Гулько.
– Ничего по существу, вот что обидно! Правда, как только ты позвонил, она отстала, – добавил Калошин. – Что у тебя?
Дубовик вкратце рассказал все, что удалось узнать в это утро, чем вызвал некое возбуждение.
– Ну что, есть куда двигаться? – Калошин прищелкнул пальцами.
– Причем, со скоростью пули, – мрачно добавил Дубовик, – иначе, поимеем ещё одного «жмурика», а начальство поимеет нас! Так что, давай, Геннадий Евсеевич, вы по отравлениям работайте, а я на почту. Думаю, что если у Войтович была фотография её крестника коротко стриженного, значит, он мог прислать ей этот снимок с зоны. Надо здесь все просмотреть, должна же быть какая-то переписка у женщины. Может быть, на почте кто-то из старых работников что-то вспомнит. А потом я – в районный архив. Новак лицо с фотографии помнит. Надеюсь, найдем след этого «Менделеева», а от него уже проще будет выйти на «продавца». Приеду – позвоню!
Вечером, совершенно уставшие, оперативники вернулись в отделение.
В кабинете Сухарева горел свет. Видимо, он дожидался результатов работы своих «орлов», что тут же подтвердил дежурный: