– Несколько раз спрашивал о вас, беспокоится!.. Рустемова весь день его донимала! – старшина осуждающе покачал головой.
– Она что, до сей поры здесь? – нервно спросил Калошин.
– Ушла! – дежурный бодро махнул рукой в сторону выхода и, наклонившись ближе, тише добавил: – С журналистом…
Калошин лишь качнул головой и направился к Сухареву.
– Геннадий Евсеевич, ну, насилу вас дождался! Как расследование? Есть что-нибудь? – подполковник встал из-за стола навстречу майору. – Представляешь, Андрей Ефимович вытребовал, именно вытребовал, у Рустемовой разрешение на эксгумацию тела Войтович! Подписала без слов! Только ответственность за результативность возложила на него. Без «шпильки» не может! Так что, завтра с утра ехать вам на кладбище, хорошо, что земля не промерзла основательно. Только бы не напрасно!
– Да я уверен в том, что к смерти Войтович кто-то приложил руку. Там уже довольно интересные факты выявляются. Определился человек, который мог оставить эти книги ей на хранение.
– И кто он? Где? – Сухарев заметно оживился.
– Все эти вопросы будет выяснять сам Дубовик. За тем и поехал. А на нас отравление.
– И что выяснили?
– Ну, пока лишь только то, что тарелка с этими грибами возле Солопеевой появилась не напрасно, и таким же незримым образом благополучно исчезла вместе с банкой, из которой эти грибочки доставали. Причем, все прекрасно помнят, что она стояла в сенях с другой провизией. Разумеется, откуда взялась, и кто её принес, ни одна из женщин вспомнить так и не смогла. Понятно: суматоха. Да и не задумывались над этим, несли все, кто что мог. И можно было бы списать на случайность, да вот именно исчезновение той банки говорит об обратном. Ерохин-то как раз попробовал случайно. Те, кто сидели рядом с Солопеевой не ели эти грибы по разным причинам. Там, между прочим, в центре стола стояли грузди, они и выглядели аппетитнее, и любителей на них нашлось больше, чем на сыроежки. Банку, думаю, злоумышленник унес.
– Это что ж, такие грибы специально приготовили, с ядом?
– А иначе как объяснить такое?
– Отработайте всех, кто был там!
– Разумеется, завтра ребята и начнут. У нас ещё связи и знакомства Иконникова и Войтович!
– Слушай, майор, но ведь, по обыкновению, кто-то следит за столом, приносит закуски, уносит тарелки. Что, не узнали, кто там этим занимался?
– А у них как раз этого и не было. Вскакивали все, кому не лень. Бегали туда-сюда. Не было среди наших старушек согласия, всем хотелось быть главными. Вот и получили то, что получили!
– Ладно, хоть малой кровью отделались. За Ерохина нам бы «чубы подрезали»! – сокрушенно покачал головой Сухарев. – Ну, а Доронин что? Тоже ничего не видел?
– Говорит, что сидел на другом конце стола, разговаривал с двумя женщинами, но ничего конкретного от них не узнал, лишь только то, что Войтович последнее время выглядела бодро и жизнерадостно, и смерть её стала неожиданностью для всех.
– Ну, тем более, патологоанатом должен был обратить внимание на это! Что за халатность! Будем надеяться, что наш Карнаухов что-нибудь обнаружит. У него-то и «мышь не проскочит»! Кстати сказать, моя свекровь тоже там была, но нового ничего не добавила. Ладно, будем работать!
На том и расстались до утра.
Глава 12
Новый день принес неожиданные новости.
Вначале позвонила Юсупова.
– Товарищ майор, я вспомнила одну, как мне думается, немаловажную деталь. Года два назад ко мне обращалась Войтович с вопросом о судьбе отданных ею книг. Меня это очень удивило, но я сказала, что сдала их в библиотеку. Ираида Семеновна, как мне показалось, огорчилась, но не сказала ничего.
– Она спрашивала обо всех книгах?
– Я не помню, как точно прозвучал вопрос, но я поняла, что обо всех.
– Вам это не показалось странным?
– Да, конечно, это выглядело более чем странно! Книги не были уникальными или редкими.
– И, тем не менее, она расстроилась?
– Скорее, это вызвало у неё досаду. Я ей посоветовала сходить в библиотеку, но она лишь махнула рукой.
После этого позвонил Дубовик. Спросил, нашлась ли какая-нибудь переписка. Калошин ответил, что просмотрели всё, но нашли лишь несколько открыток от подруг дочери, судя по стилю и детскому почерку.
– Это не кажется тебе странным? – спросил Дубовик. – Ведь у Войтович на фронте были и муж, и сын. Наверняка, писали письма домой. Если сын погиб, должна быть похоронка. Такие вещи во всех семья свято чтут и хранят. Кстати, на почте подтвердили получение таких писем. Есть у них ценный работник, ещё до войны носила почту. Так вот эта почтальон вспомнила, что ещё в конце войны Войтович получила письмо из Воркуты, с указанием почтового ящика. Даже сказала, что фамилию отправителя запомнила, как происходящую от мужского имени, какого, не помнит, но что-то связано со Сталиным.