– Ну, довольно складно получается! Хорошо, возьмем пока это за основу!
– Геннадий Евсеевич, а по экспертизе топоры старые или?..
– Оба бывшие в употреблении. А почему тебя это интересует?
– Видишь ли, если преступник – постоялец гостиницы, то где он мог взять старый топорик? Ведь не вез же он его с собой? Убийство Иконникова не было запланированным. Мало того, он должен был изучить путь. Эта часть города не самая населенная, судя по твоим пометкам. Просто так здесь не погуляешь, местные могут заметить чужака.
– Но мог же «продавец» кого-то завербовать для своего дела? – высказал предположение Калошин. – А «химик»-то где? Сидит?
– А вот и нет! Вышел, два года назад! – сказал Дубовик. – И может он оказаться «продавцом». И город ему знаком, если приезжал сюда к Войтович.
– Слушай, Андрей, а ведь её дом не так уж и далеко стоит от этого переулка, на главной улице, – майор вздернул брови. – Неужели он?
– Не будем спешить с выводами, тем более что «химик» был болен, как я узнал. Но о нем все по порядку. В архиве пришлось мне попотеть: искал все фамилии, сопоставимые с именем Сталина. Вместе с Новак целый ворох дел пересмотрели, никого не узнавала, и всё тут! Но!.. нашли-таки! Представь себе, фамилия его Лазарев!
– Так это, по имени Лазаря Кагановича? – рассмеялся Калошин. – Ну, придумала же, баба!
– Ну, и на том спасибо! Так вот: судили Лазарева по статье 58 пункт 9 за причинение ущерба системе водоснабжения, а проще говоря, за его опыты. Работал лаборантом на пищекомбинате, решил провести там какие-то свои исследования, подсоединился к общему водопроводу. Что-то у него не срослось и – бабахнуло! Все! Враг народа! Пятнадцать лет! Отправился я к месту его отсидки в Воркуту, да вот только, как уже сказал, вышел он два года назад по болезни. Признали цирроз печени. Врач из колонии месяца три давал ему, от силы! Так что, где он и что с ним, вопрос! К месту прежнего жительства не вернулся, может, и в дороге умер. Только вот кого и когда он просветил относительно своих зашифрованных формул? И ещё: сидел с ним такой интересный человек по фамилии Булыга, у него статья была 59 пункт 8 – подделка документов. И как мне сказал начальник колонии, очень уж они дружны были, только Булыга вышел раньше. Куда отправился на проживание – неизвестно, но Лазарев, по моим предположениям, мог поехать к нему и с помощью дружка заполучить новый документ. Булыгу же он мог и посвятить в свои тайны. Фотографии обоих я привез, – Дубовик достал из планшета снимки Лазарева и Булыги в профиль и анфас, как снимают арестантов.
Калошин внимательно вглядывался в изможденные усталые лица стриженных наголо мужчин. Попытался даже представить их в жизни, но это у него плохо получилось. Выходило скудно и тоскливо.
– Послушай, Андрей, если этот Лазарев был настолько болен, почему же ты предположил, что он мог приехать сюда теперь?
– Всякое бывает! Я поинтересовался у одного доктора относительно этого заболевания, так вот он мне сказал, что бывают случаи выздоровления при резкой перемене климата, питания, улучшения условий жизни. И потом, врач в колонии не настолько квалифицирован и заинтересован в правильных диагнозах, отбывающих срок, особенно по 58 статье, что может и ошибиться. К этому и я склоняюсь. Ведь два года назад Войтович получила письмо с Воркуты, причем, судя по её поведению, Лазарев интересовался книгами. Значит, раньше он никому ничего не говорил о своей тайне. Поэтому, нас должен интересовать отрезок времени от даты освобождения Лазарева из колонии по сегодняшний день.
– А с этим швейцарцем, где он мог встретиться?
– На этот вопрос из Москвы должны прислать ответ. Думаю, найдут ребята точки пересечения этих людей. А пока будем искать «продавца»!
Ерохин отсутствовал больше часа.
Когда он вошел, Дубовик с Калошиным пили коньяк.
– А что я пропустил? – с обиженным видом он оглядел столик с бутылкой и двумя стаканами.
– Всё! – засмеялся подполковник. – Бери стакан, думаю, сто грамм коньяку тебе не помешает! И давай, докладывай! Результаты есть?
– А как же! Не зря же я столько времени провел у администратора и в душевой! Женщины оказались весьма словоохотливы, так что, о постояльцах информации немало, – он залпом выпил предложенный коньяк, крякнул и отломил кусок шоколада.
– Невежда! – проворчал Дубовик, пряча улыбку. – Давай, докладывай!
– Значит так, вот весь список постояльцев. Рассказывать о каждом?
– А что, исключений нет?
– Да есть, вот две сестры, молодые девушки, из Рязани, приехали отцу на могилу памятник ставить, – Ерохин поставил галочку против одной фамилии.