– Извините!.. Так вот, Карпень выглядел довольно, но по какой-то другой причине, поверьте мне – в этих делах я искушенный человек! И, знаете, он незаметно поглаживал карман, будто там у него драгоценность!
Подполковник удовлетворенно наклонил голову: «Угу».
Женщина, помолчав, добавила:
– Что ещё? Да, собственно, больше ничего… Если только?.. Важно ли это, не знаю…
– Вы говорите, говорите! Не стесняйтесь! Я смогу «очистить зерна от плевел», – при этом Дубовик ободряюще улыбнулся.
– Пластырь у него на руке, вот здесь, – Мария Савельевна потерла между указательным и большим пальцем. – Ну, поранился, бывает, только вот уборщица из душа сказала мне, что там у него какая-то наколка, точно она не разглядела, но решила, что этот Карпень «сидел». Понимаете?
– Да уж как не понять! – засмеялся подполковник. – Давайте дальше!
– Да, ещё: один раз он не ночевал вообще, а однажды пришел очень злой, даже нагрубил уборщице.
– Вот как? Неплохо было бы узнать даты тех дней, когда это случилось. – Нечайло кивнула.
– Ну, о нем всё! – женщина развела в стороны пухлые руки.
– Там есть ещё двое! Рассказывайте! – Дубовик склонил голову к своему блокноту и что-то быстро написал.
– Ой, эти-то у нас приметные, особенно Шаронов! Почти каждый вечер надираются портвейна, благо ресторан рядом. Зябликов, как идет оттуда, так и карманы у него оттопыриваются. Утром две-три пустые бутылки уборщица уносит. Я им грозила выселением, но уж больно жалким показался мне этот Модест Романович, когда приходил извиняться. А Зябликов по секрету шепнул, что, дескать, болен тот, алкоголик, то есть. Вот и отправили его подальше от Москвы читать лекции. У него трое детей, в паспорте записаны, потому начальство его жалеет.
– А Зябликов?
– У этого все построже, правда, пару раз я заходила и сама видела – выпивал. Но спать ложатся вовремя, режим не нарушают. О них-то и сказать особо нечего. Только Николай Иванович, Зябликов, то есть, на работу свою ходит мало, да и то сказать, что это за работа: старые песни свадебные собирать? Так, в основном, в номере и торчит, кроссворды отгадывает. Раза три съездил по деревням, теперь непогодой отговаривается. Да и то сказать, приехал однажды весь вымокший, наследил мокрыми ботинками, потом уборщица ругалась, что сушил их на радиаторе. Теперь сидит, «согревается». А что? Начальства рядом нет, напишет статью – и отчитался!
– Послушайте, Мария Савельевна, а ботинки-то что, дорогие были? От радиаторов кожа портится, – как бы, между прочим, спросил Дубовик.
– Да ну что вы! Самые обыкновенные, фабрики «Скороход». Почти все в таких ходят… – пожала плечами женщина.
– Почти? А кто не в «таких»?
– Не знаю… На ноги мало смотрю… Вот разве что ревизор… У него щегольские такие ботинки. Но ничего удивительного – торговый работник!
– Ну, спасибо! Вы просто кладезь информации, так хорошо знаете своих постояльцев!
Женщина горделиво улыбнулась:
– Только вы не думайте, что я интересуюсь и вашими делами! И всему персоналу строго наказала, о вас ни с кем и нигде не разговаривать!
– А вот это правильно! Теперь я точно вижу – вы на своем месте! Но у меня есть ещё один нерешенный вопрос: к вам сюда ходит журналист Жернов. Как давно?
– А, это тот милый мальчик? – Мария Савельевна жеманно поджала губы: – Необыкновенно вежлив, воспитан, но, как вся московская молодежь, несколько избалован. Увидел двух девочек, те, что приехали к отцу на могилу – провинциальные, но весьма прелестные, особенно старшая, так вот, увидел и – сразу ухаживать! Пришел вместе с ними, положил мне на стойку шоколад и попросил разрешения пройти к ним в номер. Потом ещё раза два приходил, но порядок ничем не нарушал, удалялся до одиннадцати.
– А теперь?
– Товарищ… подполковник, вы же сами знаете, к кому он сейчас ходит… Я не ханжа, но меня это несколько покоробило. Хотя… он прекрасно понял, что с моей стороны последовало осуждение его поступкам, и потому решил оправдаться.
– Каким образом?
– Сказал, что это очень серьёзно. И потом… девочки, безусловно, проигрывают вашей прокурорше. Да они, по-моему, особо и не обиделись на молодого человека. Видимо, их отношения не успели зайти столь далеко, чтобы предъявлять претензии.
– Мария Савельевна, я попрошу вас под каким-нибудь предлогом собрать у нескольких постояльцев паспорта, буквально, на полдня. Список я вам напишу, – он взял карандаш и быстро набросал на листке несколько имен. – Ещё прошу предоставить мне схему расположения комнат с обозначением фамилий постояльцев – всех! И график дежурств. Я буду у себя в номере.