Стукин поддержал его, и, тепло попрощавшись с хозяйкой, мужчины удалились.
Глава 15
В своем номере Дубовик внимательно изучил схему гостиничных номеров, со всей тщательностью начерченную Марией Савельевной. Сделав кое-какие пометки в своем блокноте, он вышел в коридор. Спустившись вниз, поинтересовался у дежурной, кто сейчас находится в своих номерах. Получив ответ, удовлетворенно кивнул и вернулся к себе в номер.
Подойдя к зеркалу, Дубовик проделал несколько манипуляций со своим внешним видом: расслабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу шелковой сорочки, небрежно закатал рукава и чуть взъерошил волосы. Внимательно оглядев себя, удовлетворенно кивнул своему отражению, взял за горлышко отпитую бутылку коньяка и пошел, как он выразился про себя, «искать собутыльников».
Постучав в нужный ему номер и услышав: «Войдите!», беспардонно шагнул в комнату, широко распахнув дверь.
Быстро охватив взглядом весь номер, он остановился на созерцании двух, довольно своеобразных по своему внешнему виду, мужчин. Кто есть кто, подполковник безошибочно определил сразу. На ближней кровати, даже не лежал, а валялся в смятой одежде худой мужчина с огромными мешками под глазами. При виде незнакомца с бутылкой в руке он оживился, опустил ноги в старые стоптанные тапочки. Второй был толстоват какой-то одутловатой полнотой. Лицо его с большой лысиной, окруженной седыми кудрями, было покрыто пигментными пятнами, а рука при пожатии, неожиданно для Дубовика, оказалась совершенно холодной и липкой. Подполковник с трудом удержался от желания вытереть руку. И пока он оценивал Зябликова, к ним на полусогнутых ногах, подошел Шаронов и протянул свою очень худую, но при этом, в отличие от руки фольклориста, тёплую ладонь.
– Мужики! Поддержите компанию! – в несколько развязном тоне произнес Дубовик. – Никого, кроме вас, во всей гостинице нет! Черт знает, что такое! А выпить требуется!
– Да, да, проходите! – Зябликов показал рукой на стол, на котором стояли пустые стаканы и тарелка с яблоками. Возле ножки стола была видна пустая бутылка из-под портвейна. – Только… Простите, гостей не ждали, закуски нет…
– Ну, коньяк может пережить и одиночество! Согласны? – плеснув в стаканы янтарный напиток, Дубовик вальяжно расселся на стуле.
Первым к столу проследовал Шаронов. Трясущейся рукой он взял стакан и, не дожидаясь никого, выпил залпом. – Извините! Болею со вчерашнего! – он стыдливо опустил глаза.
– Ничего! Бывает! – со снисходительной улыбкой произнес Дубовик, наливая в стакан лектора ещё одну порцию коньяка. – А вы? – он повернулся к Зябликову.
– Видите ли… Я пью редко и немного… – он, поморщившись, потер правый бок: – Пошаливает… Ну, хорошо, поддержу вас! – он сделал небольшой глоток и присел рядом с подполковником. – Так вы, говорите, в командировке тут? – он испытующе посмотрел в глаза Дубовику.
– Ты бы не лез к человеку со своими вопросами, – похмелившись, Шаронов вдруг осмелел. В его голосе появились грубые нотки. – Здесь все в командировке, и «по одной статье»! – хохотнул лектор.
– Вот-вот! И я о том же! Одни… пьют беспробудно, – Зябликов кивнул головой на Шаронова, – другие шляются по бабам!
– Ну, я тоже пью! – развязно произнес Дубовик. – А кто же здесь относится ко второй категории? Что-то не встречал таких!
– Это он про ревизора! – выпив вторую порцию, заявил Шаронов. – Тот, видишь ли, каждый вечер довольный возвращается. На морде – хоть блины пеки! Ха-ха-ха! – рассыпался он пьяным смешком.
– Ну, про этого ничего не скажу, а вот журналистик здесь один шатается! Говорит, что серьезные статьи пишет, а сам уже вторую бабу околпачивает! Тьфу! Вы обратите, обратите на него внимание! Он же весь в разврате!
– А тебе что, завидно? Сам-то ты много наработал? – дыша винными парами прямо в лицо Зябликова, спросил Шаронов. – Что делаешь? Кроссворды отгадываешь? Книжки почитываешь?
– Я свое дела уже почти сделал! Дождусь ещё одной свадьбы, в колхозе, напишу статью и сделаю… сделаю выводы! – Зябликов говорил медленно, будто подбирая слова, в то время как лектор сыпал словами быстро, не задумываясь. За что толстяк одарил его недобрым взглядом.
Посидев ещё немного, Дубовик, прикрывая соловело глаза, распрощался и побрел к двери, чуть споткнувшись и оперевшись рукой на стоящую у кровати тумбочку.
– Простите, – он поднял рассыпавшиеся журналы.
За дверью чуть задержался и услышал, как Зябликов зло сказал Шаронову: