– Я тоже помню это, – сказала Светлана. – Все было так, как рассказала мама.
– Я, вообще-то, не люблю втягивать близких людей в свои дела, но, скажу честно, вы мне помогли!
Глава 16
Утром Калошин и Дубовик встретились во дворе отделения, подъехав, туда почти одновременно.
Пожав тепло друг другу руки, вошли в здание.
У окошка дежурного стояла пожилая женщина в шляпке и ругалась с дежурным. Увидев входящих офицеров, она повернулась к ним:
– Вы начальники? Ваш капитан не желает принимать у меня заявление, – она кивнула на окошко.
– Во-первых, он младший лейтенант, – мягко беря женщину под локоть, сказал Калошин, – а во-вторых, объясните, в чем дело. Только спокойно, без лишних эмоций!
– Я объясняю: в котельной, неподалеку от нашего дома жгут в топке собак! Да-да! Не смотрите на меня так, я не сумасшедшая! Уже две недели к ряду из трубы идет дым, как из крематория! Мне это надоело, я пошла туда, узнать, что там происходит, и увидела в углу несколько собачьих хвостов! Это что же твориться?! У моей соседки пропала недавно собачка, так вот, её хвост там тоже был! Я считаю, что надо с этим разобраться!
– А где эта котельная находится? – поинтересовался Калошин.
Женщина назвала адрес.
– Там ведь рядом поликлиника? Горсовет? Так?
– Ну, да, так и есть!
– А кто работает там?
– Бабка Кербецова, она и живет при этой котельной! Вроде набожная старуха, а вон, какими делами занимается!
– Хорошо, дежурный примет ваше заявление, а заниматься им будет лейтенант Мчелидзе, он разбирается с подобными заявлениями. Пройдите к нему! Дежурный, проводите! – Калошин, считая разговор оконченным, махнул рукой Дубовику, который все это время стоял в стороне и внимательно слушал.
В кабинете мужчины обменялись новостями. Рассказ Калошина о деле Буцевича чрезвычайно взволновал Дубовика.
– Надо, Геннадий Евсеевич, поднимать дело из архива. Разрешение возьмем у Рустемовой, – эту фамилию он произнес, едва заметно поморщившись. Калошин внимательно посмотрел на товарища, а тот лишь отмахнулся: «Потом». – Я же буду здесь разбираться дальше с гостиничными постояльцами.
– Думаешь, Лазарев там, в гостинице? – удрученно спросил Калошин.
– Не «там», а «тут», в городе, – Дубовик ожесточенно потер переносицу, поправил очки и объяснил: – Относительно гостиницы я не уверен, пока… Есть у меня одна задумка, она должна помочь нам приблизиться к «химику». Кроме того, мне надо позвонить одному профессору… И одной милой даме… – он задумался на какое-то время, потом сказал: – Я остаюсь здесь, а тебя, майор, прошу заняться старым делом. Ребята твои как?
– Воронцов уже должен был вернуться. Доронин пока проверяет связи Шаронова.
– Ладно, сам их встречу, и Ерохин должен приехать. Будем собирать «мозаику», время уже не терпит, и так затянули с этим расследованием. Кстати, мне нужна книга, что у тебя в сейфе.
– Все-таки будешь «закидывать наживку»?
– Теперь – да! Думаю, что сработает! – Калошин тут же достал книгу и отдал её Дубовику. – Слушай, Геннадий Евсеевич! А что это за котельная такая? Где она находится? И дай мне список всех, побывавших на поминках Войтович.
– Андрей! Ты меня удивляешь! Хотя… нет! Я уже ничему не удивляюсь! Вот тебе адрес, вот тебе список, и, обрати внимание, ни о чем не спрашиваю! – Калошин чиркнул на листке отрывного календаря несколько слов, оторвал его и подал Дубовику.
– Вот за это я тебя и уважаю! К тому же, ты знаешь, тебе первому все факты и подробности! Просто не люблю молоть языком, когда ни в чем пока сам не уверен! – и он отправился к Гулько: необходимо было переснять все страницы третьей книги. Кроме того, эксперт должен был сравнить фотографии на паспортах постояльцев с фотографиями из лагерных дел.