– А как вы связали его с Жерновым? – опять спросил Воронцов.
– Помнишь, Геннадий Евсеевич, когда болел Ерохин, вы увидели Жернова, выходящим из номера Рустемовой? Я тоже видел его, но, когда стал вспоминать, понял, что выходил он из другого номера. Узнав про девушек, решил, что он был у них. Но однажды я просто встал у двери своего номера и представил себе журналиста. Тогда я понял, что выходил он из номера Лазарева. При нашем знакомстве тот весьма нелестно отзывался о молодом человеке, причем, явно акцентировал на этом моё внимание, хотя я этого разговора не поддерживал. Тем самым, полностью отгородился от Жернова, исключая их знакомство. Когда я услышал жалобу женщины на то, что в котельной сжигают собак, вспомнил, что Жернов однажды очищал свой костюм от сажи. Лешуков работал неподалеку дворником, там же нашел ботинки. В рантах ботинок экспертом были найдены частички сажи. Одним словом, все закручивалось вокруг котельной, в которой работала Кербецова. Она, как я узнал, была родной бабкой Жернова. Но на роль убийцы он никак не подходил. То, что Арбенина могли сжечь в топке, я догадывался, а когда сказал об этом Геннадию Евсеевичу, он меня поддержал. Потом ещё ребята помогли. Я специально при Жернове отдал книгу Рустемовой, а Капитолину Васильевну попросил закрыть библиотеку на время. Таким образом, книга на ночь осталась у Алии Кадимовны. Мои ребята следили за передвижениями Жернова. Я специально выбрал комнату, чтобы двери открывались в сторону номера Лазарева. Журналист дважды покидал ресторан, относил и забирал книгу. Признаюсь, была вероятность ошибки, но я уже просто шел ва-банк. Результат налицо.
– А почему Арбенин дважды брал вторую книгу, а третью спрятал?
– На эти вопросы лучше всего ответил бы сам учитель, но я попробую предположить… Когда он случайно нашел формулу яда и синтезировал его, он понял, какого джина выпустил из бутылки, особенно, когда на него наткнулся мальчик. Арбенин проявил халатность при хранении ядовитого вещества, а Лёня, по всей вероятности, убираясь в шкафу, нечаянно разбил склянку. Смерть была мгновенной. Арбенин, придя в класс, увидел бездыханного мальчика, и все понял. Яд токсичен только первые несколько минут, потом он просто улетучивается, растворяется в воздухе. Но если принять противоядие, то можно спокойно с ним работать. Представьте себе, какое удобное средство уничтожения неугодного субъекта. В бутылке с алкоголем он может «жить» сколь угодно долго. Приносишь такой презент своему врагу, наливаешь, подносишь ему и – всё! Никто никогда ничего не докажет. Вот за этим-то и приехал Отто Гринберг. Каким образом и где они с Лазаревым встретились после его освобождения, пусть выясняют следователи на Лубянке. Кстати, этот швейцарец оказался агентом германской разведки. Представляете, какое страшное оружие могли заполучить наши враги! – Дубовик удрученно качнул головой. – Вот так! Возможно, Арбенин какое-то время сам занимался вопросом противоядия, а как ему пришла в голову мысль посмотреть в другой книге, мы, конечно, не узнаем. Но наткнувшись на вторую формулу, он занялся этим, но у него ничего не получалось, потому что не было окончания формулы. Решив, видимо, что он просто неправильно перенес её со второй книги, он взял её вторично. И вдруг в школьной библиотеке обнаружил третью книгу. Библиотекарь говорила, что однажды застала его в возбужденном состоянии. Почему и когда он решил частично изменить, а часть формулы противоядия спрятать, не скажу. Собственно, результата он достиг. Швейцарец ничего не получит, а синтезировать вновь этот яд, вряд ли получится. Лазарев книгу сжег, переписав формулу на специальную бумагу. Ребята записки нашли, но!.. О том, что вся запись исчезнет, если её открыть ненадлежащим образом, никто не знал. Наверное, это и лучше. Пусть это останется тайной в веках, так как сам Лазарев, скорее всего, долго не проживет, слишком тяжкие статьи у него.