Она тихонько подула на них, разворачиваясь в сторону. С ладони слетела тоненькая огненная струйка и сейчас же на другой стороне помещения вспыхнули полотенца.
Я ахнула, а Каро сделала неопределенно сгребающий жест руками и пламя моментально погасло не оставив ничего, кроме легкой копоти на кончиках бумажного полотенца.
- Вот так вот, – сказала она удовлетворенно глядя на мое изумленное лицо. – Ну а ты что-нибудь чувствуешь в себе, ты же должна хоть что-нибудь вспоминать?! – спросила она с надеждой.
- Боюсь тебя огорчить, но искры из глаз я не пускаю, – сказала я все еще пялясь на полотенце на дальней стене. – Только воду, и ту по каплям, – я уже могла шутить. – Я только ауры видела там, в зале. Когда этот Алекс к нам подошел.
- Это здорово! – ответила она, оживляясь и хватая меня за руку. – Теперь все пойдет быстрее, намного быстрее! Ну а что еще, ну вспомни, пожалуйста, хоть что-нибудь: какие-нибудь ощущения, что-то необычное, что угодно!
Она встряхивала мою руку сияя черными горячими глазами в окружении черных стрелочек ресниц. Ее лицо казалось мне словно подсвеченным внутренним медово-розовым светом.
Мне приятно было смотреть на нее, да и прикосновения ее мне нравились. Я подняла руку и коснулась ее волос, похожих на волны тяжелого черного атласа. Она замолчала и ее ресницы вздрогнули удивленно и немного испуганно. Я опять внутренне улыбнулась – странно, но я чувствовала, что она хочет казаться опытнее и сильнее, и, вместе с тем, опасается меня. Мне нравилось это.
- Мне кажется, – сказала я медленно переливая волосы с руки вниз, – что этот Алекс не задал свой главный вопрос. Мне еще кажется, что он не тот, за кого ты его приняла, и еще мне кажется, что эта вечеринка закончится вовсе не постелью.
Она ошеломленно заморгала и чуть отпрянула.
- Ты знаешь как будет?! – спросила она испуганным шепотом. – Это только Высокие Драконы Порядка и Великий Дракон Хаоса… Наверное Ренато был прав и тогда…Тогда ты – это ОНА…
- Я сказала что мне так кажется, – оборвала ее я.
У меня внезапно заломило в висках и кожа на лбу как будто съежилась.
- Если ты видишь что-то плохое, мы можем не идти! – торопливо сказала Карина.
- Мы ДОЛЖНЫ пойти – сказала я, морщась и сжимая ладонями виски.- Что-то у меня голова заболела. Мы должны пойти, и так надо… Подожди… Меня тошнит!!!
Я бросилась в кабинку, чувствуя, что к горлу внезапно подкатило.
- Что случилось? Тебе плохо?! Может домой поедем?! Да что ж такое?! – причитала Карина у дверцы, пока меня выворачивало.
- Погоди… все, мне уже лучше – ответила я.
И действительно: отвратительная пульсирующая боль прошла словно по мановению волшебной палочки, уступив место звенящей пустоте во всем теле.
- Странно, – сказала я уже умывшись. Тут, вроде, паленого ничего быть не может? Надеюсь они тут в спиртное никакой гадости не подмешивают?
- Да нет – ответила Каро, заботливо поправляя мне фуражечку. – Это ты слабенькая еще. Это я виновата, не надо было тебя сюда тащить. Может все-таки домой?
- Нет – ответила я твердо. – Я не хочу больше об этом говорить! – сказала я, ощущая отголоски дурноты при воспоминании о непонятном ощущении ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ событий, которое нахлынуло на меня несколькими минутами раньше.
За дверью послышался какой-то шум и голоса.
- Пойдем, – слышишь, там уже рвутся.
Мы вышли в темноту и грохот клуба. Уже садясь в черную машину у входа я на секунду задержалась.
- Каро, японцы с нами не поедут!
Карина распахнула глаза, помедлила, но потом все же быстро сказала что-то охранникам, те поклонились и послушно отошли в сторону, придерживая двери машины.
Я была уверена, что как только они захлопнуться Мицуси и Такаяса предпримут все возможные меры, чтобы последовать за нами.
Машина долго плутала по городу, пока не выбралась в пригород и за окном не начали мелькать стволы деревьев, выхваченные светом фар из сгустившейся темноты.
Алекс сидел в центре и его широкое плечо касалось моего. Беседа вяло крутилась вокруг да около преимуществ жизни на природе и я прикрыла глаза, сосредоточившись на ощущениях. Звуки голосов как будто отодвинулись и в мое сознание цветным потоком полились странные зрительные образы. Сначала это была дорога, стеклящаяся под колеса, потом я словно со стороны увидела несущуюся через ночь машину, а потом и дом к которому она стремилась.
Я точно невидимая птица влетела в открытое окно и пронеслась по комнатам сверху вниз. Здесь были широкие лестницы и пустынные, как бы нежилые залы.
Откуда-то выбивался неестественно желтый свет по полу стелился почти незаметный белесоватый дым. Я словно прошла сквозь пол и увидела обширный подвал, освещенный множеством свечей. В центре зала на полу была вычерчена пентаграмма, внутри которой стоял человек в длинной мантии.
На некотором отдалении от него стоял черный алтарь, покрытый смоляным покрывалом. У противоположной стены стояли какие-то люди, среди которых я с удивлением увидела себя и Каро, наблюдавшую за происходящим скрестив руки на груди и слегка улыбаясь. Зависнув под потолком, я обозревала эту странную сцену, пока меня не затеребили за колено. Алекс настойчиво хотел узнать что я думаю об индуизме и религии в целом. Я посмотрела в его глаза и увидела в них что-то, напомнившее мне взгляд собаки, когда она из страха лижет вам руку. Каро метнула напряженный и выжидательный взгляд.
- Что вы хотели спросить, мистер Тинькофф? – сказала я, чувствуя некоторую досаду – мне хотелось досмотреть это странное шоу в моей голове. – Я хочу знать что вы на самом деле хотели спросить?
Каро быстро перевела мои слова, напряжение росло. «Дикий» маг улыбнулся кончиками губ, зрачки его метнулись, и он ответил, тщательно подбирая слова:
- Скажите, пожалюйста, мисс Чарма, мисс Каро – ви носферату? Я правий?
Карина нервно хихикнула, и многозначительно стрельнула в меня глазами.
- Об этом можно судить двояко, – сказала она, быстро переведя эти слова на английский.
Алекс обернулся к ней и я почувствовала как деревенеют его мышцы. Сидящие впереди молодые люди напряглись, в зеркале заднего вида появились внимательные глаза Стефана.
- Скажите правда, мисс! Это важно!
- Говоря грубо, это так!
Я чуть прикрыла глаза, изо всех сил скрывая свое изумление. Алекс быстро обернулся ко мне, лицо его отражало бурю эмоций.
- Я отшень, отшень рад, моя госпожа, разрешите поцеловать ваши руки! Спасибо!
Он схватил мою руку и приник к ней губами. Я сидела совершенно ошалев от такой неожиданности. Затем он принялся целовать руки Карине. Оживившись чрезвычайно, Алекс то что-то говорил своим приятелям, или кто они у него там были, то снова рассыпался мелким бисером передо мной и Каро. Из всей этой трескотни я поняла только одно: он пришел в экстаз от мысли, что с ним в машине едут вампиры!
Я и сама несколько обалдела от столь смелых заявлений моей спутницы, однако, видя какие заговорщицкие взгляды она мне посылает, решила принять игру и напустила на себя таинственный и многозначительный вид.
«Дикий» колдун лопотал что-то об обряде и великой чести знакомства с нами, о перспективах и взаимном сотрудничестве – я плохо понимала его тарабарщину, а Карина не успевала переводить его излияния. Машина стремительно неслась во тьме.
Я молчала, улыбалась и думала...
Смутное беспокойство, не воспоминания, а скорее тени воспоминаний, воспоминания о чувствах тревожили меня. Слишком много перевернулось во мне, как будто я лишилась своей души, как кожи, как будто обгорела, и теперь лезет с меня шелухой и клоками прежняя душа. Она уже отмерла, но все еше ощущается подобием зуда, легким беспокойством.
Воспоминания буди похожи на слайды. Эти картинки застывшие и вычурные появлялись вспышкой и вдруг исчезали. Какие то толпы людей , разбегающиеся с искаженными лицами, эта картинка сопровождалась упоительным восторгом и бешеной, экстатической радостью, алтари, с распятыми на них телами, острый запах крови, хлопки крыльев, тугое дуновение в лицо, молящиеся на коленях люди в богатой одежде, золотое шитье риз, удушливый запах ладана и мое омерзение, потому что я знала о них нечто такое, за что следовало бы их разорвать в клочья. Я много их знала, тех, кто прикидывался служителем Кецалькоатля, Христа, Аллаха и еще тысячи имен одного бога. Я много их знала, я находила их по кровавым следам их преступлений, по мощному запаху чулели и похоти. И узрев меня, они служили мне. Мне и моему Дракону. Узрив и поверив, что пришел конец их безнаказанным злодеяниям, они становились униженными рабами, ползая на коленях и падая в прах с тем же восторгом, нет, даже экстазом и трепетом, с таким же яростным фанатизмом, с каким до этого молились на себя сами, думая, что превосходят всех остальных и нет расплаты в этом мире.