Он помолчал, оглядываясь вокруг, потом спрыгнул с алтаря.
- Ну ладно, засиделся я с вами. Пойду. Надо же за хозяйством приглядеть.
Он сделал несколько шагов к черному провалу в стене.
- Ну, рад был тебя повидать, Жрица! Поаккуратнее только, а то 23 декабря уже близко, дай хоть площади подготовить, а то 5 миллиардов душ это не шутки!
Он снова сделал шаг и замер, обернувшись.
- Да, вот еще что! Чуть не забыл! Там у меня в Миктлане одна троица бродит… Фиг знает, что за народ и как туда попал. Смотрю пока. Так вот, тебе, наверное, будет интересно узнать: один из них, похоже, Дитя Хаоса…
Я вздрогнула и невольно оглянулась на воина Ока. Тот напряженно слушал, автоматически растирая пораженную руку. Я с досадой взглянула в пустые глазницы Мертвого Бога. Готова поклясться – в них светилось злорадство.
- Ой, пардон! Проговорился! Совсем вы меня заморочили своим Армагеддоном! Ну, пока! – он шагнул в провал.
Из темноты донеслось удаляющееся хихиканье.
- Каро, подъем! – гаркнула я. – Быстро, быстро!
Я устремилась к пентаграмме. Воин Ока, не говоря больше не слова, повернулся и побежал к дверям, перепрыгивая через догорающие трупы. В дверях он остановился и обернулся.
- Эх, Вика… – безнадежно проговорил он.
Мы шагнули в пентаграмму. Время стремительно утекало от нас. Только Миктлантекутли было все равно, какой из миров выживет, а какой погибнет в Последней Битве – Миктлан принимал всех…
====== Часть 15 ======
Данька кувыркнулся во тьме последний раз, и грохнулся на что-то твердое, с противным скрипом проехавшись на спине.
Минуту он лежал, хватая ртом воздух и ничего не видя вокруг. Затем в глазах немного просветлело и сразу же, откуда-то слева, потоком полились отборные ругательства. Данька поднялся и пошел на этот звук, выставив руки и почти ничего не разбирая в окутавшей его серой мгле. Пол под ногами был твердый и скользкий, сухой стук подошв тонул в непроницаемом тумане. Вдруг, он споткнулся обо что-то мягкое и это «что-то» схватило его за ногу, рывком опрокидывая на себя. Данила заорал и сразу же увидел перекошенное лицо Давыдова.
- Черт тебя дери, Водорезов!!! – рычал Илья, обдавая Данилу раскаленным дыханием. – Где мы, мать твою?!
– Да я не знаю, правда, не знаю! Отпусти ногу, горячо же! – очумело оправдывался Данька, пытаясь высвободить ногу из раскаленных пальцев Ильи. Давыдов выпустил Данькину конечность и закрутил головой.
- А где Лискин?! Лиски-и-ин! – заорал он зычно, но крик словно запутывался в белесых полотнищах, наползавших на них со всех сторон.
- Здесь я, не ори! – ответили вдруг так близко, что Данька с Ильей непроизвольно дернулись.
Из тумана показалась уродливая морда Лискина.
При всем желании, «это» нельзя было назвать человеческим лицом: вытянутые челюсти оканчивались красно-розовым носом – не человеческим и не собачьим, кожа была покрыта редкими бурыми волосами, глаза сидели слишком близко, как у животного, а безбровый лоб поднимался круто вверх, переходя в стесанное темя, над которым возвышались кончики полупрозрачных голых ушей.
- Батюшки… – прошептал Данила. – Лис, что с тобой?! Ты такой страшный!!!
- Твоими, мля, молитвами! – огрызнулся Лискин, выдвигаясь из тумана и хватая Данилу за грудки. – Куда ты нас засунул, придурок?!! А ну, отвечай, сталкер хренов! Я здесь перекинуться не могу!
- Да я не знаю…, – начал Данила, безвольно трясясь в тощих лапах Димки Лискина.
- Как это «не знаю»?! Как это не знаю?!!! А кто знает? Пушкин асс? Может, это он нас сюда сдернул?!! – Лискин кричал и кончики его полупрозрачных ушей тряслись.
- А ну, тихо! – прикрикнул на них Илья. – Хорош орать! Слышите?
Данила прислушался. Вдалеке зародился какой-то звук – словно ветер свистел в тонкую щель. Звук нарастал и вскоре, мягкое дуновение коснулось разгоряченных лиц горе-путешественников. Туман заколебался, отступил и перед глазами прояснилось.
- Тит твою мать!!! – хором выдохнули мужчины.
Они стояли на колоссальном мосту, одним концом терявшемся вдали, а другим, упиравшемся в гигантские черные ворота. Лискин выпустил Данькин ворот и присвистнул, хватаясь за голову. Данила сделал несколько шагов к краю и испуганно отшатнулся: опоры моста терялись в бесконечности.
- Где мы? – с ужасом спросил он.
- В аду! – рявкнул Илья, мрачно сверкнув глазами. – Ну, психиатр, спасибо тебе, выручил! – произнес он со зверским выражением.
Лискин истерически захихикал.
- Как в аду? В каком аду? – залепетал Данька.
- А вот это мы скоро узнаем! – оборвав смех, сказал Лискин.
Ветер усиливался с каждой минутой.
Его порывы тугими ударами толкали в спину. Вдруг над их головами что-то просвистело и с силой ударилось о обсидианово-черную поверхность моста. Каменное крошево брызнуло во все стороны. Осколок чиркнул Даньку по щеке.
- Ай! – вскрикнул он, прижимая ладонь к лицу – на пальцах заалела кровь.
Вокруг засвистело и в путешественников со всех сторон полетели камни величиной с добрый кулак.
- Это Миктлан! – взвизгнул Лискин, получив крепкий удар в плечо. – За мной, или нам конец!!! – Петляя, он рванул к мрачным вратам, черной громадой, возвышавшимся впереди.
- Куда, дурак?! – заорал Илья, сорвавшись с места.
- За мной, быстрее! – прокричал Лис, улепетывая во все лопатки.
Ветер уже ревел, камни летели все быстрее, визжа и взрываясь фонтанами осколков под ногами бегущих. Они помчались что есть сил, и нагнали Лиса уже у самых ворот.
Лискин ударился о гладкий черный камень и створки плавно разошлись, словно были сделаны из тонкого стекла. Они влетели внутрь, и двери тихо затворились за их спинами. Дыша как загнанные буйволы и размазывая кровь по лицам они остановились на пороге.
- Миктлан! – выдохнул Лис, согнувшись пополам и уперев руки в колени.
Данила поднял голову и вперил взгляд в пространство.
Перед глазами расстилалось светящееся поле, покрытое белесоватыми клоками тумана. Насколько хватало глаз тянулась бесконечная равнина. Тут и там высились темно-синие столбы, протыкающие пространство и словно сшивающие гипотетический «верх» с не менее условным «низом».
- Кого-кого? – спросил Илья, вытирая кровь с подбородка. – Чё ты сейчас сказал?
- Миктлан, говорю, глушок! – возвысив голос, зло сказал Лискин. – «Приехали, здравствуйте, девушки!» Не, Илюха, ну можно мне ему в морду врезать? – спросил Димка, кивая на Данилу. – Мы теперя как отсюда выбираться будем?
Илья выпрямился во весь рост, обозревая окрестности.
Было видно: он нервничает и не знает что и ответить. Данила растеряно смотрел то на него, то на Лискина. В голове его был полный сумбур, но из этого хаоса настойчивой капелью пробивалась какая-то рациональная мысль. Не успел он ухватить мыслишку за скользкий вертлявый хвостик, как Илья перебил его горестным вздохом:
- Эк угораздило-то! Точно, это Та Сторона. Мы-то хоть живые? – Илья с сокрушенным видом ощупал свое лицо, схватился за грудь и сосредоточенно прислушался к своему сердцу.
- Ребят, я вас не понимаю! – пробормотал Данька и тоже схватился за пульс.
Сердце билось часто, но ровно. Это его странным образом успокоило.
- Ага, потому что ты голимый придурок! – сказал Лис, усаживаясь на камни, и горестно разглядывая свое сморщенное тело. – Миктлан, тебе говорят, Царство Аида, Ад, Загробный Мир! Ферштейн? Вот ты скажи мне, о чем можно думать, чтобы открыть дверь именно сюда?
- Да я о спокойном месте, о безопасности… – промямлил Данька.
- Тихо вы! – оборвал их Илья. – Перестаньте скубаться и давайте разберемся в ситуации! Во-первых, надо выяснить что произошло там, на берегу! У кого какие мысли?
- Не знаю…- вздохнул Лискин. – Мое мнение, что на нас напал сам Кецалькоатль!
Илья глухо хмыкнул и покосился на согбенную фигуру, привалившуюся к черным створкам.
- И еще у меня четкое убеждение, что весь сыр-бор из-за этого вот субъекта колдунской федерации! – Лискин ткнул мосластым пальцем в стоящего перед ним Даньку.