Я успела выкупаться и насытиться, съев огромное блюдо с овощами и слегка обжаренным мясом. Обряд истощил мои силы и мне требовалось много еды и питья. Едва я закончила трапезу, вошел длинноволосый и стройный помощник и кланяясь почтительно пригласил меня в Зал Совета.
Следуя за его легкой фигурой, глядя на то, как изящно и плавно двигается его белый хвост, унизанный золотыми браслетами в знак посвящения, я снова почувствовала острое желание защитить этот мир, этих прекрасных существ. А еще... острая тоска поднялась во мне светлой холодной водой и заполнила меня всю. Мой любимый, мой сталкер, мой дорогой Артём... Тёмка...
Впервые в своей долгой жизни я почувствовала, как свет Базаара и сияние Пирамиды меркнет в моем сердце, уступая место образу всего лишь человека.
Но это был мой любимый человек. Чарамико Оро, Первая Жрица, демон Лилит... все эти имена таяли и во мне и все громче звучало только одно имя.
Человеческое имя. Вика, Виктория, Вик... Оно звучало все громче, потому что это имя произносил ЕГО голос, это имя шептали ЕГО губы. Никогда ранее, никогда прежде не ощущала я этого всепоглощающего чувства одновременно нежного и трепетного, как крылья бабочки и столь же сильного и повелительного, бескрайнего, как океан. Казалось, что мне не нужно ничего, кроме того, чтобы просто смотреть в его глаза... и отражаться в них.
Я чувствовала, впервые за тысячелетия моей жизни я чувствовала ЛЮБОВЬ. И я не жалела тысяч потерянных жизней, мне достаточно только одной, но полной этого тихого и властного света.
Совет состоялся и лица были тревожны, хвосты беспокойно двигались и взгляды были напряженными и печальными.
Несмотря на то,что мы получили отсрочку, пока воины Ока проводили проверку в смуте, которую посеял Артём, все равно положение оставалось шатким.
Дракониды опасались открыто вступать в переговоры, опасались даже сказать о том, что знают, где базируются войска Ока.
Любой неверный шаг мог повлечь неожиданные и сокрушительные последствия. Все ждали меня и с жадностью слушали мой доклад в напряженной, наэлектризованной тишине. После доклада состоялось долгое обсуждение, которое, впрочем, не привело к какому-то определенному решению.
Все сошлись на том, что раз уж боги вмешались в этот спор, то единственным выходом будет лишь ждать и готовиться к Битве. Ритуальное сражение, честный бой, бой в котором многие жители Земли и Базаара погибнут, но этот бой сохранит нам сами Миры. Слушая их речи, я, впрочем, думала лишь об одном. Как выручить Артёма? Я видела, что опасность нависает над ним и чувствовала что не выдержу неизвестности и ожидания. Мне прямо физически нужно было быть рядом с ним, только так я могла обрести покой и сосредоточиться наконец на нашем угрожающем положении. Мысль, что с ним может что-то случиться туманила мой разум, и, словно заезженная патефонная пластинка, мои мысли вновь и вновь по кругу возвращались к Тёмке. Я пыталась найти выход, мне нужно было сосредоточиться, Ятол спутал мне карты и расстроил выверенный план. Это, однако, было полностью в его духе, не довериться своему Богу я не могла. Но, во мне все громче звучали слова и другого бога, того, с кем я всю жизнь боролась и кому противостояла... того, кого называли Богом Света, того, чье второе имя и суть звучало как слово «Любовь».
Совет закончился, мы немного поговорили с Кариной, Ренато и Правителем, после чего расстались, и я, в задумчивости, отправилась в свой кабинет.
Во мне происходила внутренняя борьба, я не могла сосредоточиться, чтобы начать медитацию. Что-то никак не давало мне это делать, какая то мысль, словно невидимая муха, бьющаяся в стекло не давала мне покоя, настойчиво жужжа на краю сознания.
Я никак не могла ухватить ее. Она ускользала и я снова и снова шла по надоевшему кругу мыслей. Я вошла в свой кабинет и подошла к окну, меня знобило, хотя в комнате вовсе не было холодно, что-то сжимало горло и теснило грудь.
Я отдёрнула шторы и распахнула окно.
Свет и ветер ударили мне в лицо. Солнце плеснуло в глаза вместе с яростным блеском золотой Пирамиды над самым пиком которой оно висело. Вдруг я подумала: я ведь тысячи раз поднималась на Пирамиду, чтобы славить Тьму, но ни единого раза я не поднималась на нее, чтобы прославить Свет! Понимание этого будто молния сверкнуло в моей голове. Почему? Почему я никогда не обращалась к Свету, ведь я так люблю солнце, я так люблю этот мир, озаренный его сиянием! Почему я была так слепа? И почему я так связала себя сама? Все вдруг стало так ясно и просто.
Я развернулась и опрометью выскочила из комнаты, пронеслась по залу и, словно в вихре, помчалась по городу.
Все мое существо превратилось в единый порыв. Задыхаясь, я добежала до подножия Пирамиды. Сердце выскакивало из моей груди, когда я принялась карабкаться по ступеням. Но это не от бега, это было волнение, совершенно незнакомое мне волнение, которое, точно огромные крылья, несло меня все выше и выше.
Из пирамиды высыпали жрецы и с недоумением смотрели мне вслед, что-то крича и размахивая руками. Кто-то из них, кто-то из Высших жрецов, подобрав полы одеяния поспешил за мной вверх, но я остановила его повелительным жестом. Это должна быть только моя молитва, никто больше не смел сопровождать меня. Я поднималась все выше и вскоре достигла четырехгранной площадки пика.
Солнце стояло в зените. Свет, яркий, почти белый, заливал раскинувшийся передо мной мир. Снежные пики гор сверкали, обрамляя горизонт изысканной белоснежной зубчатой каймой, над которой точно купол синего хрусталя раскинулось высокое безоблачное небо. Казалось что мир звенит от этого света, тонким серебряным звоном.
Я вскинула руки, подняв лицо к Солнцу. Новое, совершенно иное ощущение обняло меня, мне показалось, что свет проникает в меня, в каждую клетку, до дрожи, до крика, пронзает меня насквозь. Казалось, что весь мир замер и ждет, и это было совсем иное, торжественное и легкое ожидание, ожидание взлета или рождения.
- О Кецалькоатль, Бог Света!
- К тебе обращается Первый Демон!!!
Крик мой вознесся вверх, отражаясь от небесных сводов, эхом звенящим разбился и полетел во все концы мира.
- Обрати сияющий взор свой, услышь крик мой, мою молитву, Пернатый Змей!
Пространство вздрогнуло и гул прошел по древним камням.
Свет словно стал ярче, затопил все пространство и стал осязаемым вдруг. Свет ощущался как присутствие, в нем появилось что-то живое и дышащее. Я опустилась на колени, прижав руки к груди. Я заговорила тише, но слова летели прочь в осязаемой тишине и город замер, немая толпа собралась к Пирамиде, тысячи вскинутых вверх лиц запрудили площадь вокруг нее, все безмолвствовали, в крайнем изумлении взирая вверх. Над пирамидой в небо встало белое зарево.
- К тебе обращаюсь я, Бог Света, к тебе, чье имя Любовь.
- Прости меня, мой Великий Бог, прости меня за все жизни что я прожила не ведая любви и не зная света, прости меня за то, что совершала не принимая тебя, не прислушавшись к голосу сердца, прости меня о, Кецалькоатль. Каюсь я в великом грехе неведения. Прости меня, за то что я была так слепа.
Зарево задрожало вдруг и свет свился жгутом, уплотняясь, двигаясь, кружась в вихре белого пламени, точно сверкающие перья колыхались над этим кружением, свет наполнился всеми оттенками радуги и над пирамидой появился огромный, занимающий все небо, яростно блещущий, переливающийся Змей. Его голова опустилась над пирамидой и огромные глаза, подобные титаническим бриллиантам повернулись ко мне.
- Говори! – Выдохнул будто сам воздух.
Мне показалось, что все мое тело, Пирамида, на которой я стояла, город, горы и солнце одновременно дрогнули, производя этот звук.
- Я больше не демон, – сказала я, глядя в эти сияющие очи, – Я больше не хочу быть демоном. Я отказываюсь от своей власти, отказываюсь от возрождений, отказываюсь от всех моих жизней ради одного. Прости меня и его за за все, Бог Света. Прости нам все грехи без любви по неведению и все осознанные грехи во имя любви. И оставь мне только одно — оставь мне твою суть. Спаси мою любовь!