Перед тем, как меня перевели в СИЗО, наврала маме, что еду за город с Зориным и там связь плохо ловит, поэтому пока не смогу с ней созваниваться. Что будет, когда они не дозвонятся до меня по истечению трех дней, я плохо себе представляла. Данька обещал, клялся и божился, что возьмет это на себя, встретит маму с аэропорта и подготовит ее.
Твари не было на моих судах. Вплоть до последнего.
На котором меня отпустили. Отписав три года условно. До меня это дошло не сразу, а когда дошло, я не поверила и переспросила судью. Меня заверили, что все именно так, как я поняла. Я мрачно рассмеялась и посмотрела в непроницаемое лицо твари, ответившей мне напряженным взглядом.
Выходя из зала заседаний, снова мрачно усмехаюсь, все еще не веря, что недельный кошмар закончен. Останавливаю приближающегося Зорина взглядом.
— Не подходи. Через два часа заберу маму с Ланкой из аэропорта, отвезу домой. Потом к тебе заеду, поговорим.
Зорин прищуривается, напряженно глядя в мои глаза и медленно кивает.
Забрала своих на такси, потому что один только взгляд на Панамеру вызывал у меня приступ тошноты. Изображать то, что все хорошо и ничего не произошло выходило как-то неожиданно легко. Потому что внутри ничего не было, все сдохло там, в изоляторе, когда я сжавшись на холодной жесткой казенной постели скулила от того как жестоко и безжалостно ломается мой наивный, просто пиздец какой наивный мир. Скулила, давилась слезами, обняв колени и подтянув к груди, но адской боли от кошмарной реальности это не уменьшало.
Из дома отправилась в частную лабораторию. Мой тихий смех на результат УЗИ и потом аптека.
Неожиданно, но слезы за моральное насилие, которое я к себе применила, заставив себя сесть в Панамеру.
Он был дома, ждал меня. Взгляд напряженно задержался на руке, с которой я уже очень давно сняла его кольцо и сегодня оставила его в машине, припаркованной у его подъезда.
Скинула пальто на спинку стула и села по его правую руку, притянув к себе его бокал и бутылку виски. Пригубила, не делая глотка. А хотелось. Откидываюсь на спинку и закуриваю, но курю без затяга, сквозь ресницы глядя в его неожиданно спокойное лицо. Начала говорить тихо, с самого начала. Его лицо было абсолютно непроницаемо, пока я расписывала ему его же схему и то, где она и как погорела. Замолкаю, внутри нарастает дрожь. Усмехаюсь — думала, что сдохла. Оказывается нет, не до конца. Снова виски к губам. И новая сигарета. Смотрю на него, выжидательно изогнув бровь.
— Да. — Медленно выдыхает, и идет за бокалом себе, возвращается и чуть прищурившись, ровным тоном продолжает. — Да, я это сделал. Да, все было именно так. Да, с расчетом на то, что мой бизнес не тронут. Да. Изначально все было так и задумано. Пока я не встретил тебя. Дай мне договорить. — Поднял руку, когда я, ухмыльнувшись, хотела его перебить. — Я тебе не розовые сопли сейчас размазывать по ушам буду, я тебе рассказываю, как все было. Ты с Даниилом жила два года, Оль. С этим тупорылым наглым идиотом два года, что я еще мог о тебе подумать? Какая адекватная баба станет терпеть два года это уебище?.. Поэтому, конечно, я заключил, что у тебя туговато с мозгами и без особых сомнений включил в свою разыгрываемую партию.
— Ты же с Евой тоже жил как-то. О тебе тогда тоже можно сказать, что у тебя туговато с мозгами?
— Этот факт я упустил из виду, да и на тот момент… не в состоянии я был, чтобы провести параллели с собой. Все, что я знал, что этот индюк убивается по тебе и ты его бросила, а он мне угрожать пытается. Я подумал, ну-ну, давай попробуем. И да, я переписал на тебя все, потому что во-первых, если бы меня стала щемить налоговая во время развода, Данечка бы напрягся, но вытащил, а во вторых… я этому пидору морду даже набить не мог, он бы меня сразу под статью подвел за это. А вот покусать меня без последствий он мог и собирался это сделать и как только он бы решился, я бы швырнул ему в лицо договор купли-продажи и сказал бы, что если хочешь погрызть меня, то начни с Ольги. Да. Я говорил, что мое трогать нельзя, но на тот момент я не знал еще кто ты…
— А когда узнал и влюбился… один момент, — так же поднимаю руку останавливая его, зло блеснувшего глазами, — я тоже сейчас не про розовые сопли, не беспокойся. Так вот, когда узнал, то на тебе, Олька, территорию, машину, Ланке на лечение… я думала, охуеть, какой у меня мужик. — Рассмеялась, недобро на него глядя. — Такой весь морально покалеченный, такой весь судьбой выебанный, а сколько в нем благородства, доброты и силы. Только херня это все, да? Мужик просто хотел компенсировать то, что изначально планировал меня пустить под пресс вместо себя. Ты же весь из комплексов и их компенсаций состоишь, Зорин. Ты же тварь, рожден от твари и спокойно это принимаешь, пуская пыль в глаза, чтобы не так заметно было. Знаешь, мне Игорь однажды сказал одну очень емкую фразу: «мы все же братья. Просто я не скрываю того, какой я есть, за это от него и получаю». Игорь… — усмехнулась, глядя на его напряженное лицо, и едва сдерживая мстительный бабский порыв ударить в эту болевую точку как можно более жестко. Но все же сдержалась. — Честно, вот я его больше уважаю. Чем тебя.