— Вы из вымирающего вида женщин, Ольга. — Едва слышно шепчет он, глядя на окончательно растерявшуюся меня глубоким, пробирающим взглядом, и отпускает мою руку, которую я торопливо и несколько резко дергаю к себе, ощущая жар на коже, в месте прикосновения его губ и не в силах пояснить себе причину внезапно участившегося сердцебиения.
А его глаза все больше затягивают. Зелёно-карие, внезапно понимаю я. Будоражащие кровь в сузившихся сосудах.
Дикость.
Я только разомкнула губы, даже еще не зная, что выдаст мой мозг под гнетом замешательства, когда меня снова едва не пугает голос Алены, так же неожиданно появляющейся перед столиком.
— Ольга Дмитриевна, там Владимир приехал.
Новость отрезвляет. Очень. Я сдерживаю желание закатить глаза. Владимир это мой арендодатель, который с момента, когда сказал мне о повышении арендной платы, прекрасно зная, что я ее не потяну, приезжал теперь каждый день и мешал. То, видите ли, кухня у меня грязная, то туалет не помыт, то тент на веранде порванный (где именно мы так и не нашли), в общем действуя на нервы и мотивируя съезжать еще до конца оплаченного месяца.
Владимир появляется очень вовремя и сразу направляется ко мне, по пути захватив еще один стул, и вызвав опасение, что и этот, как и предыдущий, он своей массой сломает. Благо, этот стул все же выдерживает, когда Владимир запихивает в него свой необъятный зад, полностью проигнорировав присутствие за столом моего собеседника. А того, казалось, это вполне устраивает. Он прячет улыбку за чашкой кофе, с интересом разглядывая колыхающиеся при каждом движении телеса Владимира.
— Ольга Дмитриевна, как хорошо, что я вас застал, — добродушно улыбается арендодатель, складывая свои ручищи на стол. — А то, такое впечатление, что вы и вовсе забыли, что у вас тут кафешка.
— Зато вы об этом хорошо помните. — Не сдержав раздражения в голосе, парирую я. — Владимир, у нас проплачено до конца месяца и я не съеду раньше оговоренного срока, ну сколько можно уже приезжать сюда и мучать мой персонал?
— О чем вы? — деланно удивляется Владимир, приподнимаю густые белесые брови на своем вечно багровом лице. — Я приезжаю сюда с целью прикинуть объем ремонта, чтобы пустить следующего, — он делает акцент на паузе и гадко и с выражением заканчивает, — приличного и чистоплотного арендатора, а то с нынешним у меня проблемы.
Я обомлела от возмущения глядя на этого гада. Да у меня всегда чисто! Ежедневная и текущая уборка! Повара вообще драют кухню с шуманитом. Да претензий даже не имела санэпидстанция, которую, как я подозреваю, он натравил, когда первый месяц после подъема арендной платы, я все же оплатила, наивно полагая, что цену он все же снизит. Пока про Гоги не узнала.
— Владимир, это переходит уже все границы!.. Дайте нам месяц спокойно доработать и мы съедем! — Мои пальцы непроизвольно сжимают столешницу, чтобы не наградить негодяя пощечиной. — Полтора года у вас не было ко мне никаких претензий!..
— Полтора года вы вели себя как приличный арендатор. — Мерзко улыбается Владимир, с вызовом глядя мне в глаза.
— Уважаемый, — вопреки обращению, уважения в этом тоне успешно позабытого нами мужика совсем не чувствовалось, — сколько у вас эта площадь стоит? Миллиона три я б за нее дал.
Владимир и я одновременно в бесконечном удивлении уставились на мужика, внимательно смотрящего моему мерзкому арендодателю в глаза.
— А вы кто вообще? — с подозрением спрашивает Владимир и я солидарно киваю, обзывая себя идиоткой за то, что этот единственно рациональный вопрос задала не я, предпочитая этому свои странные реакции на прикосновения и взгляды от человека, которого вижу вообще впервые в жизни.
— Потенциальный покупатель. — Усмехается он, мазнув по мне веселым взглядом и пригубив кофе. — Так что, три ляма? Хотя… — Он задумчиво оглядывается. — Хотя нет, на три не тянет. Сколько тут квадратов? Восемьдесят навскидку. Плюс строение хлипенькое, это же летняя кафешка, да? Так-так, собственного заезда нет, проходимость только летом неплохая и то, из-за лесопарковой зоны, хотя она и не близко… Нет, три это многовато. За два семьсот вполне себе… Оля, я тебе, конечно, могу в качестве предсвадебного подарка этот загон купить, но перспектива здесь слабая. Хотя знаешь, дорогая, — мужик переводит взгляд с охреневающей меня на не менее охреневающего Владимира, — принцип дороже денег. Три сто мое последнее предложение, соглашайтесь.
Мы с Владимиром недоуменно переглядываемся. Мужик мягко наступает на мою ногу под столом, намекая очевидно, сохранить театр. Только вот смысл спектакля я как не понимала, так и не понимаю.