Лана отступает на шаг и, счастливо улыбаясь, касается кулачком сначала своего лба, потом подбородка — «спасибо» на языке глухонемых. Я сдерживаю желание вскинуть брови, все так же улыбаясь племяннице, которая вот уже год, с момента гибели ее матери, страдает психогенным мутизмом — немотой, в результате перенесенной сильной стрессовой ситуации. В последние месяцы благодаря групповой терапии, занятиям с логопедом, психотерапевтом, дыхательным упражнениям, фото и арт-терапиям, Лана делает успехи. Она уже разговаривает односложными фразами со мной и бабушкой, правда, только когда находится в спокойном состоянии и вокруг нет посторонних.
— Не хочешь поблагодарить вслух? — предлагаю я, спокойно глядя на улыбающуюся девочку.
— Спасибо, — неуверенно и тихо произносит она и тут же поджимая нижнюю губу.
— Эти сережки срочно надо выгулять, Ланочка! — сметая так и не воцарившуюся неловкую паузу, произносит мама, незаметно появляясь из кухни. — Может быть, отправимся в парк?
Лана радостно улыбается бабушке и торопливо кивает головой, отчего ее белокурые волосы, утром перетянутые мной в два хвоста, смешно колыхаются. Мама отправляет ее переодеваться и зовет меня пить чай.
Я знаю, что она начнет разговор, знаю, что непременно произнесет то, чего мне так не хочется слышать, но, когда ее негромкий голос все же зазвучал, едва не заглушаясь шкварчущим звуком пирожков, жарящихся на плите, я все равно оказываюсь неприятно уязвлена.
— Психолог советовал не акцентировать внимание на этом дне. Оль… не нужно было.
Я молча делаю глоток чая, напряженно глядя в окно. Я знаю, что не нужно, я помнила все советы психолога, позиционирующего Ланку скорее как ребенка-аутиста, а не девочку страдающую преходящим, то есть временным (при условии терапии) расстройством, но удержаться не смогла. Год назад Катя, моя старшая сестра и мать Ланы, разбилась в автокатастрофе. Занесло на мокрой дороге прямо под фуру, когда она мчалась из другого города домой, чтобы обрадовать меня и маму новостью о том, что нашла подходящую площадку, людей и условия, чтобы я и она, наконец, смогли открыть свой ресторан. Катька так торопилась, что…
Лана разговаривала в тот момент с ней по телефону, рассказывая, как сильно она по ней соскучилась… И она слышала. Слышала звуки аварии. Я вырвала у нее телефон, когда из него доносился истошный крик Кати, которой проломило голову междверной стойкой, разорвавшейся от удара.
Мурашки пробегаются по рукам. Я торопливо отхлебываю чай, пытаясь отвлечься от воспоминаний о жутком периоде и едва не поперхиваюсь.
— К тому же камни красного цвета, психолог предупреждала, что дома все должно быть в сдержанной цветовой гамме…
— Мама, это всего лишь рубины в серьгах. Пожалуйста, не сходи с ума. — Звучит и так гораздо резче чем я хотела бы, и все же я не могу сдержать укора в ответной реплике, — тот же психолог, как ты помнишь, советовала воздержаться еще и от гиперопеки…
— Они все советовали разное. — Спустя паузу, произносит мама, выключая плиту и выкладывая готовые пирожки на широкое блюдо. — Оль, иногда лучше моя гиперопека, чем твое… спокойствие.
Знаю, но боюсь быть мягче — постоянная и абсолютная всеобъемлющая забота не способствует восстановлению психологического фона. Кто-то должен быть якорем, всегда ровной гаванью, в которой можно швартоваться в любой шторм. И не только Лане, да, мама?
Мама глубоко вздыхает, прекрасно понимая мой взгляд и глядя на меня нерешительно, но так ничего и не говорит, потому что в проеме кухонной двери появляется Лана, сверкая улыбкой и новыми сережками. Она подхватывает пирожок и, быстро перекладывая его из руки в руку под возгласы мамы, что нужно брать те, что остыли, откусывает. Тотчас таращит голубые глазищи, спешно дыша через рот, чтобы охладить излишне горячее тесто и, подбежав ко мне, большим глотком отпивает чая из моей кружки.
Я сдерживаю усмешку, взъерошиваю ей волосы, пока мама ахая и причитая допытывается у внучки не сильно ли она обожглась, не обращая внимания на то, как я упреждающе смотрю на нее. Кое-как спроваживаю маму переодеваться для обещанной прогулки по парку.
Ланка откладывает мне свой горячий пирожок и берет другой, остывший. С удовольствием чавкая вишневой начинкой и придвинув к себе мой чай, она листает пультом каналы телевизора. Я изучаю ее веснушачий профиль и думаю о сестре. Ланкино личико, хоть еще и не думает терять умильную детскую округлость, но уже так походит на Катино. Лана, почувствовав мой излишне долгий взгляд хмурится и поворачивается ко мне.