— Надо было тебе в любви пораньше признаться, но кто знал, что за этим такие пряники последуют.
Смеюсь, снова подаюсь вперед и кусаю его за нос, обвивая шею руками, и притягивая его голову к себе, улыбаясь, едва слышно шепчу ему на ухо:
— Я тоже тебя люблю.
Чувствую, как его руки сжали меня сильнее, и если я была когда-то счастлива, то не явно не отчетливее, чем в этот момент.
В ресторан мы приехали все-таки, хотя я полдороги упрашивала его поехать домой, ныла что мне завтра рано вставать и ругаться с поставщиками, разговаривать с персоналом, проконтролировать закупку, кассу, подготовку, арт-директора морально изнасиловать, но Зорин курил, улыбался и упорно вел машину к «Роялу» — одному из самых фешенебельных ресторанов города.
Вытянул ворчащую меня из салона и повел к мраморным ступеням. Ворчала я теперь по другому поводу — зачем сюда, можно было в какую-нибудь среднюю забегаловку, все равно я есть не хочу, дома еда есть, если он голодный и нам вообще ни к чему это пафос. В общем, я напоминала себе старую вечно всем недовольную бабку, побуждая его на ехидство и ворча от этого еще сильнее.
Как оказалось, столик был заказан, зал немноголюден, а обстановка и вовсе не располагала и дальше вредничать. Нас быстро обслужили и, плеснув себе в бокал добротного белого сухого я задумчиво оглядывала бутылку, прикидывая цену и где такое купить. Так, надо спросить, кто у них поставщики.
Я только хотела поделиться этой своей мыслью с Зориным, но подняла на него взгляд и невольно застыла.
Саша был напряжен. Очень напряжен. И старательно не смотрел мне в глаза. Что-то случилось — холод сковал внутренности. Нужно ждать, нельзя лезть. Он сам должен сказать. Но вид Зорина, залпом выпившего бокал виски и не поморщившегося, заставил меня не выдержать.
— Произошло что-то… нехорошее, да? — осторожно спрашиваю я, несмело накрывая его руку ладонью. — Саш?
Он прикрывает глаза, резко вдыхает и выдыхает, вызывая во мне уже откровенное чувство страха.
— Господи… да меня в первый раз вообще же не трясло. Пиздец какой-то… — нервно бормочет и твердо смотрит мне в глаза, вставая со стула.
Чтобы опуститься передо мной на колено. И заставить мою челюсть отвиснуть при виде кольца в бархатной коробочке.
— Зорин, ты чего?.. Ты совсем дурак, что ли? — я почему-то прыснула глядя на эту крайне серьёзную морду. — Ты ж, сука, два месяца назад только развелся…
— И я снова в строю! — заржал он, но тут же осекся. — Бля-я-я-я… чего я пизданул-то… Олька, я честно не это имел ввиду! Я вообще другое хотел сказать! Там длинная красивая речь про взаимопонимание!
Я расхохоталась и не могла остановиться, у меня уже слезы из глаз от смеха выступили.
— Все, только ничего не говори! — сквозь смех взвизгнула я глядя на его абсолютно растерянное лицо, тут же обиженно на меня посмотревшее. — Молчи, Зорин! Молчи! Не порти момент!
— Да блять! Я тут вообще-то предложение делаю! — рассвирепел он. — Хули ты так ржешь?! — Подскочив с колена и выворачивая мне руку, пытался одеть мне кольцо. — Нахуй все!.. Пока тебя там истерика бьет, я момент упускать не буду. А то еще откажешься. Ты чего заткнулась, Зорина? Бейся в припадке дальше, не отвлекайся! Да неужто с размером не угадал… чего оно не лезет-то?.. А ну расслабь пальцы! Расслабь пальцы, я тебе сказал! Сопротивляется она, ишь чего удумала! АГА! Залезло! Чего, Зорина, всё?! Не ржешь больше? Пизда тебе — ты теперь официально моя! Вон на пальце подтверждение! — злорадно загоготал он.
А я смотрела на этого торжествующе ржущего идиота, придирчиво рассматривающего мою руку с кольцом со всех ракурсов и не знала плакать мне или смеяться дальше. Подсказала ошарашенная тишина ресторана, даже музыка смолкла. Застывший у нашего столика официант с букетом голландских роз, совершенно потерянно улыбался, а его лоб был покрыт крупными бисеринами пота. Я прикрыла рот левой рукой, потому что правая была все еще в тисках у Зорина и снова прыснула.
— Пардон, господа. — Зорин делает серьезную мину, когда обводит взглядом притихших гостей и, посмотрев на меня, надменно так произносит, — ну и эта вот маленькая и ненужная формальность: так ты согласна?
Я смотрю в эти лукавые глаза и не чувствую слез на щеках. Непередаваемое ощущение, полное смятение внутри. Неуверенно киваю и снова прыснула в ладонь. Зорин улыбается, нежно и тепло, и я чувствую этих вот избитых бабочек в животе, по другому это и не назовешь.
Ресторан мы покинули в такой же гробовой тишине и еще долго и с упоением целовались в машине. Мой взгляд по дороге домой неизменно падал на красивое кольцо на безымянном и внутри… какой-то трепет, заставляющий безотчетно нашарить его руку и сжать пальцы. Зорин выдыхая дым в окно, умиротворенно улыбался и не поворачивал ко мне лица.