Улыбаюсь, прицокивая языком и тянусь к его губам.
— Так чего? Пятнадцатого, да? — улыбается мне в губы, обхватывая за плечи и перетаскивая на себя, чтобы усадить сверху.
— Я подумаю… — прищуриваюсь я, когда его руки накрывают мою грудь. — Так, Зорин, в связи с тем, что я тебе больше не доверяю, иди за презервативами.
— Главное, что ты за абортивными не пошла… — почти не произносит вслух, читаю по его губам и невольно прикусываю губу, отмечая, что такой мысли даже не возникло, а по идее, должна была бы… Что ты за человек, Зорин?.. Он прищуривается и пытается меня передвинуть по его животу вниз к паху. — У меня нет презервативов, мы все протрахали, так что придется опять на доверии.
— Не-не-не! — подскакиваю с него, но он перехватывает и я тяжело валюсь рядом. Сдуваю упавшие на лицо пряди и недовольно смотрю в нависшее надо мной улыбающееся лицо. — Доверие вы просрали, Александр Михайлович, так что валите за контрацептивами, если требуете продолжение банкета.
— Поцелуй на удачу от дамы моего трепетного сердечка! — ржет и склоняется, пытаясь поймать мои смеющиеся губы, но я упорно отворачиваюсь.
В общем, поцелуй он сорвал. И еще раз сорвал меня с обрыва, клятвенно заверив, что кончит не в меня, но наебав меня в этом. Я хотела его избить, но он был физически сильнее. Когда разгневанная я вышла из душа и пошла за своей одеждой, меня снова повалили на постель, а подлизываться Зорин умел, как я уже говорила. Разомлев и думая, что окончательно рассталась с крышей, подцепив ногтем большого пальца ободок кольца, я все-таки выдержала оборону и взгрустнувший Зорин отправился-таки за презервативами. Пока он за ними ездил меня отрубило, а вернувшись, будить он меня не стал.
Глава 11
Зорин завалился домой ближе к полуночи, зажав меня в коридоре и зацеловав почти до смерти. От удовольствия. Ужинать не стал, сказав что перекусит и завалится спать, потому что завтра ему снова вставать рано и ишачить до ночи. Это мгновенно перебило мои мысли пошлого характера, сводящиеся в целом к тому, чтобы немедленно утянуть его в спальню.
Налив себе чая и подтянув под себя ноги на кухонном стуле, я наблюдаю как он выбирает себе бутылку из бара, а потом идет к холодильнику за закуской.
— Трус, — Саша ставит тарелку с холодцом на стол, — балбес, — мне достался поцелуй в лоб, — и бывалый, — поставил бутылку виски и, плюхнувшись рядом со мной на стул, потирая руки, подводит итог, — приключения Шурика начинаются.
Я прыснула, подпирая голову рукой и наблюдая как он, высоко подняв бутылку, тонкой струйкой наливает алкоголь в бокал.
— А почему холодец — трус?
— Очевидно же, Балда Дмитриевна, — он, не прекращая лить виски не глядя ткнул в холодец пальцем заставив тот задрожать, — гля, как трясется. Трус потому что.
Я рассмеялась, с удовольствием оглядывая его лицо. Зорин снова работал в прежнем режиме, то есть на износ, и не успевал побриться уже третий день. И это ему шло, даже очень. По крайней мере отвлекало от синяков под глазами, за которые мне было стыдно, ибо по ночам он мало спал в основном из-за меня.
— Чего там по твоему многомиллиардному бизнесу, партнер? — отпив виски и откинувшись на спинку стула, устало улыбается он, глядя на меня.
Дела в кофейне шли очень хорошо и с большой перспективой, о чем я рассказываю Зорину не без удовольствия и важно заключаю, что если все так и продолжится, то вложения отобьются гораздо раньше указанных Сашей сроков, на что Зорин только ехидно скалится и кивает, вызвав у меня желание огреть его бутылкой.
Фыркнув, он отодвигает виски подальше и вилку тоже, рванув меня за локоть со стула на себя. И гася все мое раздражение упоительными поцелуями.
Утро пятницы началось неожиданно. Я мыла тарелки после завтрака, пока Зорин тягал кофе и рылся в телефоне. И внезапно злобно заматерился. Обеспокоенно подойдя к нему, заглядываю в телефон и замечаю, что он быстро пролистывает новостные ленты посвященные одному и тому же событию — назначению нового полковника МВД.