– Простите, я не хотела вас обидеть.
– Ну хорошо, – он взял гитару.
Ещё он немного заикался и совсем чуть-чуть хромал на одну ногу.
Хенрик начал петь очень тихо, потом всё более уверенно.
Глаза его разгорались от какого-то огня, казалось, глаза его растворяются в ней.
Голос тихий, негромкий. Даже слабый. Он взял последнюю ноту, неуверенно взглянул на неё.
– Ваша песня так себе. В чём-то даже довольно паршива. И голос тоже, – сказала она с вызовом.
– Вы уверены?
– Вполне, – она вскочила с качелей и начала нервно расхаживать туда-сюда.
– Что я вам сделал?
– И сами вы довольно жалкий тип, – Хелена мельком взглянула на него. – Жалкий, жалкий, никчёмный, – она остановилась и посмотрела на него. – Зачем вы пришли сюда?
Она не могла больше унижать его. На его глазах появились слёзы.
– Ну что ты смотришь? Разозлись, убей меня.
– Я не могу, – ответил он тихо.
– Ну тогда убирайся, – она оглянулась. – Нет, постой.
Вдруг она подошла к нему со своим платком и вытерла ему слёзы.
– Вы не можете так говорить.
– Это почему же?
– Вы слишком красивы. Это не вы.
– Ах ну надо же. Вы ещё и комплименты говорите! Кто тебе позволил вообще тут что-то говорить?
– Никто, никто не позволил… Просто вы беситесь тут одна, со своим старым профессором.
– Замолчи.
– И не можете ни на что решиться. Даже уйти от него.
– Молчи. Подумай лучше о себе. Ты жалок.
– Вы всё врёте.
– Да? А ты? Посмотри на себя. Ты никто.
– Но вообще-то вы не такая, – он внимательно посмотрел на неё, – только притворяетесь, – сказал он с сожалением. – И вообще мне никакого дела нет.
Хенрик взял свою гитару и собрался уходить.
– Постой. Помоги мне, – она привлекала и отталкивала его одновременно.
Он остановился и взял её руки в свои.
– Ты хочешь убежать. Хелена, убежим со мной, я вижу это по твоим глазам. Ты этого хочешь. Оставь наконец своего профессора. В сущности – вы так несчастны. Зачем тебе этот профессор?
– Замолчи, – она резко отвернулась, – ты ничего не понимаешь. Лучше помоги мне.
– Конечно. Как скажете.
– Ему надо погулять перед сном, он много работал. Помоги вывезти его в сад.
Они вместе проходят в дом через веранду. Обратно Хенрик спускает коляску со спящим профессором с крыльца и оступается. Коляска падает и переворачивается набок.
– Что ты сделал? Что ты наделал? Ты не понимаешь?
– Он не дышит, – Хенрик щупает пульс профессору.
– Тише. Выключи свет на веранде, – одними губами проговорила Хелена. – Поторопитесь.
– Заметать следы? – так же, ещё рядом с профессором, ответил Хенрик.
– Иначе просто так вы не уйдёте отсюда.
Хелена вышла из кабинета профессора и быстро прошла через гостиную, где сидел Хенрик.
– Пройдёмте со мною в сад. Здесь неудобно разговаривать.
Они вместе спустились по ступеням.
На дорожке она оборачивается и достаёт купюры из кошелька.
– Знаете что, вам лучше уйти. Простите, но я передумала. Вот, возьмите.
Она подаёт ему деньги.
Хенрик незаметно уходит.
Профессор продолжает работать в своём кабинете.
Человек без прошлого
Она проголосовала на дороге и села в машину-пикап по перевозке товаров.
За рулём сидел человек около пятидесяти, с желтоватым лицом, черноволосый.
– Я Виктор. Потомок русских эмигрантов. А ты?
– Зови меня Маня.
У Мани медно-рыжие волосы, как на полотнах Веласкеса или Тициана.
– Ну хорошо. Маня так Маня. Вперёд, в Утопию?
Автомобиль несётся вдаль. Пейзажи, пейзажи за окном. Виды – как на картинах Рокуэлла Кента, с жемчужно-розовыми облаками и синими горами.
– Я ищу своих предков здесь, на свободной земле, – сказал Виктор.
– И кого ты ищешь? Золотодобытчиков? – Не знаю.
– Обожаю Анкоридж, – кивнула головой Маня в ответ.
– Да? Я сразу понял, что ты оттуда. По твоей куртке.
Из приёмника звучит «Отель Калифорния».
– И кого ты ищешь? Золотодобытчиков? – продолжала смотреть на шоссе Маня.
Похоже, из каждого утюга неслась эта затасканная мелодия песни.
– Вообще-то я хотел стать океанологом.
– Серьёзно? Нырять в глубину?
– Почти.
– А чем ты занят?
– Я – менеджер по перевозке грузов. Перевожу грузы. Почту. Я водитель. А вообще я собак люблю. Могу прокатить на собачьей упряжке.
– С удовольствием.
– Но тут меня все зовут Джейкоб Крот.
– Почему крот? – недоумевала Маня.