Наконец мальчик легонько кивнул. Бильге не понравилась агрессивная напористость его матери. Серхан, обращаясь к Келвину, продолжил разговор:
— Тебе понравится жить в Новом Риме, Келвин. Там очень красиво. А для твоей матери я нашёл хорошую работу.
— Посмотрим, — кивнула Вивьен. — Надеюсь, EWA одобрит мой проект.
— Неужели ты всё ещё волнуешься? — усмехнулся Серхан. — Твой проект, «Веста» — это настоящий шедевр. Мой отец уже видел пару чертежей и хорошо отозвался о них. Он ждёт тебя с нетерпением. — На эти слова Вивьен покачала головой.
— И всё же я сомневаюсь, — призналась она с кривой улыбкой. — Ничего страшного. В худшем случае, когда-нибудь он отдаст корпорацию тебе, и тогда ты сам сможешь дать добро на мой проект.
— Пф-ф-ф… в этом нет необходимости. Мой отец точно одобрит твой проект. Ты ведь настоящий гений.
Вивьен усмехнулась:
— Да ну, ты слишком меня переоцениваешь. Вот твои проекты: все эти роботы, оборонная техника — вот это действительно важно.
— Мои проекты обеспечивают нам спокойствие в настоящем, а за твоим стоит будущее. Вместе мы сможем создать идеальный мир — настоящий рай.
— Или ад, — подметила Вивьен. — Я точно уверена в том, что сто раз видела подобное во многих научно-фантастических фильмах.
— Или ад, — с усмешкой согласился Серхан. — Всякое может быть. Я лишь надеюсь на лучшее.
— Так зачем же рисковать?
— А зачем вообще жить тогда уж?
Вивьен пожала плечами, а затем усмехнулась.
— Иногда мне кажется, что мы — суперзлодеи, объединённые дружбой благодаря злой судьбе.
Наступило молчание. Некоторое время слышался лишь звон тарелок и жевание. И тут Вивьен Горрети обратилась к сыну:
— Келвин, не расскажешь, чем вы с Бильге занимались?
— Я играл в конструктор, — ответил Келвин.
— А Бильге что делала?
— Она попросила меня включить ей телевизор.
— Ясненько, — кивнула Вивьен, явно ничего против не имея. Бильге боялась, что её за это начнут ругать.
— А потом она включила плохие каналы, — неожиданно сообщил Келвин и невозмутимо положил в рот кусочек лазаньи. Бильге тут же злобно посмотрела на мальчика. Он её сдал! Вот же мразь!
Вивьен изумлённо нахмурилась с лёгкой улыбкой; даже не знаю, сможете ли вы это визуализировать.
— «Плохие каналы»? Подожди, как?
Келвин дожевал кусок и продолжил:
— Ну, она там долго шарилась, шарилась…
— Бильге, — грозно, но шутливо, обратился Серхан, вовлекаясь в разговор, — ты что сделала?
— Я… — испуганно начала Бильге. — Я отключила родительский контроль, чтобы получить доступ к заблокированным каналам.
— Как? — поразилась мисс Горрети. — Там ведь стоял пароль.
— Я подобрала.
— Надо же. — Вивьен взглянула на Серхана округлёнными от изумления глазами. — А дочка-то у тебя тоже умница, — улыбчиво подметила она, а затем вновь взглянула на Бильге. — Жаль, но мне придётся сменить пароль. Я не могу позволить Келвину смотреть по телевизору всё подряд.
Бильге была недовольна тем, что весь её труд был потрачен впустую. Взрослые продолжили беседу между собой на отвлечённые темы. Некоторое время девочка дулась, но потом успокоилась.
— Скажите… — начала Бильге, но взрослые её перебили. Она подождала ещё немного.
— Скажите, а почему у вас пароль на телевизоре стоял именно такой? — поинтересовалась Бильге, подобрав момент, когда взрослые замолкли.
— Эм-м-м… — промычала мисс Горрети.
— А какой там был пароль? — резво поинтересовался Серхан.
Отец Бильге постоянно относился ко всему с каким-то фантастическим энтузиазмом. Словно повзрослевший ребёнок, наделённый величайшим умом, он подходил ко всему с наигранной серьёзностью, но в глубине души для него всё это было лишь игрой — даже дела Восточного Мирового Альянса. Некоторые люди, общавшиеся с ним, отмечали это как признак некоего подобия психопатии, пусть и продуктивной.
— «2654», — ответила ему Бильге. — Похоже на год.
— Похоже, — согласился отец и взглянул на Вивьен. — Почему же он будущий?
— Ах, ну… — начала Вивьен. — Это… я надеялась, что к 2654-му году мой проект будет готов.
— Надо же, — усмехнулся Серхан. — Какая ты организованная.
Вивьен неуверенно улыбнулась.
— Да, я такая.
— Да ещё и такое число не круглое. Вот, именно через четырнадцать лет. Интересно было бы узнать, почему не десять или хотя бы пятнадцать.