Росси повернулся спиной к воде. Было время отлива. Сзади в стенку пустого пирса слабо бились волны, а перед глазами бежал автомобильный поток по Вест-Сайдскому шоссе, за которым едва виднелся южный краешек парка имени Девитта Клинтона. Сколько же раз вместе с отцом он гулял по этим улицам, мощенным брусчаткой, держа в руке большой крендель, посыпанный солью и намазанный желтой горчицей. А за ними неподалеку шли двое молчаливых телохранителей дона. В те годы причалы буквально кипели жизнью, служа лакомым куском для каморры. Основная часть доходов поступала от грузов, похищенных из трюмов пришвартованных судов, а также за счет денег, удерживаемых из зарплаты докеров. Дон Николо открыто соревновался с Крутым Тони, который контролировал причал, расположенный южнее, — кто за неделю снимет со своих владений больший навар. Отец правил здешними улочками так, будто был королем, которому эти владения перешли по наследству. Он решал, кого брать, а кого не брать на работу, кого обложить тяжелой данью, а кому оставить основную часть заработка. Росси видел лица работяг, когда те смиренно стояли в присутствии его отца. Во взгляде их читалось беспокойство, граничащее со страхом.
Такова была сторона жизни отца, которую Пит Росси хорошо знал и за которую во многом уважал своего родителя. Но, оказывается, была и другая сторона, доселе неизвестная, — та, которая доставляла ему сейчас ненужные переживания. Женщина, о которой ему рассказали всего несколько часов назад. И которая, как утверждалось, была его матерью. Даже если ей удалось обманным путем улизнуть от него, столь могущественный дон, каким был Николо Росси, не должен был допустить этого. Он должен был силой приволочь ее обратно и заставить до конца дней своих оставаться под крышей каморры. Потому что она обязана была вырастить сына. А что выходит? Все это время родная мать была жива и теперь живет в Неаполе? Вот что лишало его покоя и обескураживало.
А окончательно добивало Пита Росси то, что его кровный враг Джанкарло Ло Манто оказался еще и его кровным братом. Это подкашивало сильнее, чем самая подлая измена, заставляло страдать больше, чем любая выпущенная в тебя пуля. И, в конечном счете, этот факт мог причинить ему как действующему дону больше вреда, чем любое, самое немыслимое обвинение, выдвинутое любой из множества федеральных служб, мечтающих об одном — взять его организацию за горло.
Впервые за всю свою жизнь Пит Росси оказался в замешательстве. Что же теперь делать, какой путь избрать? План, который разработал Гаспальди, мало чем отличался от других, в разное время предложенных ему как главе мафиозной семьи. Обычная, хорошо подготовленная заказуха. Его единственный заклятый враг будет уничтожен. Убийство копа, которого Росси уважал и презирал одновременно и которого поклялся во что бы то ни стало стереть с лица земли, было гарантировано почти на сто процентов. Это станет мощным сигналом любому полицейскому по обе стороны Атлантики — а среди них нет ни одного, кто мог бы сравниться с Ло Манто по отваге и настырности, — что каждому, кто сунет нос в дела каморры, суждена злая смерть. Тогда его семья снова заживет тихо-мирно и можно будет наконец беспрепятственно заняться главным делом — борьбой за власть и влияние. Одним словом, необходим нужный шаг в нужное время, которому любой криминальный босс без колебаний дал бы «добро». Росси полностью сознавал, что сейчас не время пускаться в размышления и копаться в собственной жизни. Нужно было действовать. Назрело время реально показать врагам, на какие крайности он готов пойти ради того, чтобы сохранить свою железную хватку. Пит Росси не мог позволить себе роскоши рассуждать и поступать как обычный человек с улицы. Ему следовало быть доном и использовать самое ценное право, которое есть у человека его ранга: право заказать смерть другого человека.
— Мы все в готовности, — подал голос Гаспальди. — Деньги получены и поделены. Одно только ваше слово — и все будет сделано, как надо.
Росси оторвал взгляд от шоссе и перевел его на Гаспальди.
— Тогда вперед, — глухо и отрывисто произнес он.
— Когда? — спросил Гаспальди.
— Сегодня вечером, — сказал Пит Росси. — Вечером все должно быть кончено.
Глава 22
Ло Манто и Фелипе спускались по склону Центрального парка, в сторону от Земляничной поляны[29]. Каждый жевал хот-дог, купленный у уличного лоточника.
— На каком расстоянии отсюда его убили? — спросил Фелипе. — Нет, я, конечно, знаю, что это случилось перед его домом. Но где именно?
29
Названное в честь одной из песен «Битлз» место в Центральном парке Нью-Йорка неподалеку от дома «Дакота», перед которым 8 декабря 1980 года был убит Джон Леннон.