Выбрать главу

— Где она сейчас?

— Тётя Тришен? Вернулась в Женские Залы Готрегора. К моему удивлению, Торисен позволил всем леди приехать обратно. Ведя с ним дела в прошлом, они были не слишком тактичны. Я слышала, что Матрона Адирайна даже попыталась подсунуть ему афродизиак.

— Что?

При виде его потрясённого лица Кирен рассмеялась. — О, не для себя, конечно. Но я повторяю: где ты это взял?

— На дне рюкзака, который дала мне Джейм, чтобы нести. кое-что ещё.

Киндри всё ещё никому не рассказывал о контракте, опасаясь следующего вопроса: А кем был твой отец? Он и сам ещё не привык к мысли о Герридоне как о своём родителе — Трое, да и кто бы мог? Он, Джейм и Торисен, все они были детьми легенды и кошмара. И он едва мог подумать о том, что бы сказали все остальные, узнав об их родословной.

— Я не думаю, что моя кузина вообще помнит, что этот клочок там был, — добавил он. — А где она его нашла, я не знаю.

Кирен нацарапала ответ Киндри, потом приостановилась, ожидая отзыва Тришен. Это заняло несколько минут, а затем её рука снова задвигалась, оставляя ровные, округлые буквы.

— «Узелковый код — это глубокий внутренний секрет Женского Мира,» — прочитала она. — «Мы используем его, чтобы общаться, сестрица[60] с сестрицей. Я не хочу его предавать, за исключением той девушки Норф, которой следует знать, что говорится в записке. Похоже на то, что это фрагмент письма от Кинци Острый Взгляд к Адирайне, вышитый в ночь Резни.»

Зола принялась хрипло напевать:

— Внизу, в тёмном зале, отчаянные шаги Иcкали безопасности в тенях и тишине. Прекрасная Эрулан, возлюбленная Бренвир Сжимала руку ребёнка, щёки страхом белы. А выше, в проёме, холодная уже Кинци убитой лежит средь каскадов кровавых.
Ласковые бледные цветки обещали защиту Укрытие и утешение для измученной Тьери. Висящие ткани скрыли её за собою, Вход лунного сада охраняет изящность. Эрулан же манит убийц за собой: Смертью своею сбивая их со следа Тьери.
Порублены, как пшеница, женщины Норф. Прах дует черным с пылающих костров. Мужчины Норф, безумны, ринулись в холмы. Чтобы испить до дна разлив уничтоженья. А Тьери сокрылась под залами дома своего Последняя женщина Норф осталась совсем одна[61].

Киндри поёжился.

Солнце село, оставляя небо в огне — полосы оранжевого, тлеющего красного, желтого как придушенный крик, безмолвное всесожжение в вышине. Со времени прошлогоднего вулканического извержения вечернее небо было угрожающе эффектным.

Киндри прекрасно знал, что Зола его внимательно рассматривает. Горящий закат предавал открытой четверти лица певицы почти что розовый оттенок, но в то же время подчёркивал разрушения смерти. Он с трудом подавил инстинктивное желание произнести пирическую руну. То, где ходила Зола, среди живых или мёртвых, было её собственным выбором. Другое дело, насколько мудрым было то, что Яраны этому потворствовали.

— Ты её видел, не так ли? Свою мать. В Лунном Саду.

Её хриплый, прерывистый голос заскрёб по его нервам, как и воспоминания. Эта штука, сплетённая из шнуров посмертного знамени, оживленная чувством голода, что, раскачиваясь, двигается прямо на него — . приди. мой. — изрекая эти ужасные, безумные призывы, вернуться обратно в изношенное лоно, чтобы заполнить мучительно болящую пустоту внутри.

Неужели я создал это своим рождением? Моя ли это вина?

Столько лет размышлять, как выглядела его мать, и в итоге увидеть её в таком виде.

— Что, ты почувствовал?

— Ужас, жалость, горе. А потом грянуло наводнение, смывая бедные останки прочь.

— Мог ли я её спасти? И осталось ли там хоть что-нибудь, чтобы спасать?

— Очень мало. Даже с именем. забытая душа истончается. Я видела, как она бродит. по Серым Землям. не больше, чем порыв ветра. Отпусти её.

Рука Кирен продолжала двигаться, по мере того, как Тришен переводила для неё записку. — «Неужели со смерти Герранта и в самом деле прошло двенадцать лет? Ты, должно быть, Адирайна», «была крайне раздражена тем, что я не хотела рассказывать.» — Записка полна дыр. Это одна из них. А часть вообще оторвана. — «практически ничего о том, что случилось в зале посмертных знамён, перед тем, как многие из них сгорели дотла.»

Киндри попытался понять, о чём речь. — Она ссылается на ночь, когда умер Геррант, а Гант стал Верховным Лордом?

— Да, это было за двенадцать лет до Резни, как и сказала Кинци. Мы претерпели столько бедствий, что это может сбить с толку. Трое, вы только послушайте:

вернуться

60

sisterkin

вернуться

61

Down in a dark hall desperate footsteps Seek out the safety of shadows and silence. Beautiful Aerulan, Brenwyr's beloved Clutches a child's hand, white-cheeked with fear. Above, at the doorway already cold Kinzi lies killed among cascades of crimson. Sweet pale blooms promise protection Concealment and comfort for cold Tieri. A woven hanging hides her behind it, Moon-garden entrance guarded by grace. Aerulan invites assassins to her arms: Her death distracts them from Tieri's trail. Cut down like corn the women of Knorth. Ashes blew black from blazing pyres. Knorth's men, maddened made for the hills Drinking full deep of destruction's draught. Under her home's halls Tieri lay hidden Last Knorth woman left all alone.