Уголком глаза Джейм поймала что-то белое. Это была меховая накидка Прид, всё ещё обёрнутая вокруг неё, промокшая и тянущая вниз. Джейм вцепилась в её край. Её пальцы так окоченели, что она даже не могла сказать, поймала ли она её, пока та не стала разворачиваться, вытряхивая Прид наружу. Быстро, выпустить мех и схватить девушку. Глаза Прид были широко распахнуты и наполнены ужасом.
Нам обеим следовало бы быть уже без сознания, даже мёртвыми, подумала Джейм.
Вместо этого, они определённо попали в сакральное пространство, где боролись боги и монстры. Здесь даже можно было осторожно дышать, хотя ледяная вода почти остановила сердце.
Сом-левиафан поднялся им навстречу, ощетинившийся усами рот распахнулся настолько широко, что мог поглощать суда целиком. В его утробе, подобно жемчужине, к ним повернулось прекрасное, недовольно надувшееся, бледно-зелёное лицо. Съеденная Когда-то заговорила взрывом быстро расширяющихся пузырьков, безмолвных, пока они не окутали пару пловцов и не потащили их к поверхности: ОНА. МОЯ. НЕТ.
Извергнутые пузыри растолкали в стороны лёд. Холодный воздух опалил голую кожу подобно огню. Ах, что за боль! Прид отключилась. Джейм держала её одной рукой, а другой вцепилась в лёд. Они выскочили наружу почти у самого берега, но значительно ниже по течению, снесённые быстрым потоком. Кто-то кричал. Хатч. Чьи-то руки схватили их промокшую одежду и выдернули их из воды. Как же может холод так жечь? Джейм свернулась в клубок на берегу, трясясь от холода, выташнивая воду и рыбную похлёбку.
Над ней стояла Бабка Сид.
— Ох, дитя, — сказала она. — Что же ты наделала?
Глава XI
Дождь
37-43-й день весны
Когда следующим утром Джейм покинула деревню мерикит, в горах бушевал снегопад. По мере движения на юг он сменился снегом с дождём, который, в свою очередь, перешел в холодный дождь. К тому времени, когда она наконец добралась до Тентира поздней ночью, она уже насквозь промокла и дрожала.
Рута велела наполнить громадную, украшенную непристойным орнаментом ванну Грешана. Джейм лежала в ней, медленно оттаивая, слушая звон дождя по медному колпаку на крыше и вздрагивая, когда ледяные капли всё же проскакивали в дымовую дыру и стукались о её голые плечи.
Когда кадеты собрались следующим утром в грязном квадрате на утреннее построение, дождь всё ещё лил. Большинство занятий перенесли в помещение, но это принесло лишь частичное облегчение. Пусть и не зимний, этот холод был, возможно, ещё даже более пронизывающим. Казалось, что в училище не осталось ни единого тёплого уголка, кроме как в радиусе десяти шагов от огня.
Второе занятие Джейм проходило в Комнате Карт, вместе с отрядом главного десятника Команов Клэри. Сегодня они впервые встретились с тех пор, как тот подстрелил её камнем во время тренировки с яйцами. Выждав, когда он склонился над свитком, она подошла к нему сзади.
— Ты зачем это сделал?
Он вздрогнул, но так и не повернулся, чтобы встретиться с ней глазами.
— Досада сказал.
— Досада много чего говорит. Тебе не следует слушать.
Клэри сгорбил плечи, как будто защищаясь от ветра или удара. — Я думал, ты пожалуешься Коменданту.
— Разве я хоть когда-нибудь так делала, на что бы то ни было? Это же больше не повторится, не так ли?
Его загривок стал тёмно-красным. — Нет. Это был грязный трюк. И мне бы хотелось, чтобы я этого не делал.
— Хорошо.
Она подошла к Шиповник, которая изучала карту Южных Пустошей.
— Уракарн, — сказала Шиповник, указывая на отметку на западном краю пустыни. — А вот лежащая перед ним равнина, на которой твой брат и моя мать, ведомые Генджаром, вступили в битву против карнидов, которая закончилась полным разгромом. Генджар вернулся назад. А многие другие нет. Говорят, что земля там до сих пор белая от растёртых в порошок костей. А это… — Она двинула рукой дальше на восток — высохшее солёное море, через которое они бежали. Это правда, что моя мать вытолкнула тебя из соли, из песка, спасая тебе жизнь?
Той весной шторм предвестий[94] перенёс всё Училище Летописцев на дальний юг, и Джейм и Шиповник вместе с ним. Джейм припомнила ужас постепенного погружения, смыкающийся над головой песок, соль на губах, становящуюся влажной, древнее море возвращалось обратно.
А затем руки Розы Железный Шип сомкнулись над её собственными и потащили её наверх, к воздуху, к жизни. Ради твоего брата.