Шу переключился на какие-то другие дела, а Тефнут, когда дверь уже начала закрываться, вдруг улыбнулась и облизнула пухлые губы. Язык у нее был влажный и розовый.
Он ещё думал об этом язычке и о подборе феромонов в духах прекрасной хигрянки, когда неожиданное зрелище буквально приковало его к месту. Навстречу, по длинному пандусу, поднимались две стройные, одетые по последней моде естественнорождённые гражданки. Они явно направлялись туда, откуда они с Джехом только что вышли, и одну из них, о Творцы, он тотчас узнал. Небетхет!..
Она доводилась любимому братцу Зетху законной женой, но это ещё полбеды. Она и Узеру не давала проходу, пускаясь на всякие хитрости, чтобы лечь с ним в постель. Его передёрнуло, и он только понадеялся, что на лице это не отразилось.
— Узер, милый, никак ты? — Небетхет кинулась ему на шею, всхлипнула, потёрлась носом, ухом… и бедром. — Я тебе так рада, так рада, так рада. Исет! — не отпуская своей жертвы, повернула она голову в изящной шляпке. — Исет, это Узер, помнишь, я тебе о нём рассказывала. Ты ещё не верила, так ли он хорош собой, теперь суди сама! Узер, — (и он снова ощутил настойчивое прикосновение бедра), — это Исет, моя давняя подруга, со школы ещё. Единственное чадо суперминистра финансов…
От Небетхет густо — совсем не так изысканно и дразняще-неуловимо, как от Тефнут, — пахло духами, притираниями, триноплёй и… крупными неприятностями в будущем. Узер — очередной раз сделал над собой усилие, чтобы не отстраниться.
А вот что касается Исет…
— Очень приятно. — Узер посмотрел Исет в глаза поверх шляпки Небетхет, улыбнулся и всё-таки отстранил от себя невестку, но мягко, не давая повода для обид. — Вы, право, очаровательны.
— А я? — Небетхет кокетливо поправила шляпку и, оценивающе глянув на Джеха, вновь придвинулась к Узеру. — Я смотрю, ты у нас оригинал! Смотрите-ка, биологическим слугой обзавёлся. Ну и страшен, сущий тамуан… Хотя вообще в этом что-то есть. Правда, как по мне, лучше бы служанку. А ещё лучше — меня бы пригласил. Уж я бы…
Узер слишком хорошо знал её, чтобы принимать за чистую монету такую вот пустую и пошлую болтовню. Что-что, а соображала Небетхет отлично. Уже то, что Зетха женила на себе по всей букве закона. Может, братец её тоже поначалу недооценил, а потом стало поздно. Узер как раз прикидывал про себя, рявкнуть ли что-нибудь вроде: «Заткнись, женщина, это не биослуга, а мой лучший друг!» — или предоставить событиям развиваться естественным порядком, когда Исет наконец-то подала голос:
— Я прошу прощения, но мы стоим на самом проходе. И, дорогая, не пора ли уже нам, — она с улыбкой глянула на подругу, — делом заняться? Ты сама говорила, что мы можем куда-то там опоздать. Уверена, что уважаемые господа нас поймут, — улыбнулась она Узеру. — И простят.
Улыбка у неё была в самом деле замечательная.
— Да-да, сейчас, — кивнула Небетхет, однако всё же улучила ещё мгновение, чтобы заговорщицки шепнуть Узеру: — Знаешь, мы с Исет решили развеяться. А то вокруг, знаешь ли, всё так мрачно, мерзко. Скука, сил нет! Хочется сменить обстановку, развлечься… немножечко поиграть…
— Ну, здравствуй, Анатолий Ильич, здравствуй, рад тебе. — Генерал, поднявшись из-за стола, протянул одну руку Клёнову, другой же надавил специальную кнопку, задраившую кабинетную дверь. — Как жена, как дочка? В порядке?
Генерал был матёрый, о восьми звёздах, в штанах с лампасами в ладонь шириной. И внешность не подкачала: настоящий святорусский богатырь, пусть и в возрасте, но могутный по-прежнему. Он приглянулся телевизионщикам два года назад, во время путча ГКЧП; как выяснилось, фотогеничный военный ещё и очень хорошо говорил. При этом он звался Александром и носил фамилию Невский, вот только отчество подкачало: Николаевич. С такими данными генерал скоро стал достаточно публичной фигурой, но чем конкретно он занимался, доподлинно дознаться ни один журналист так и не смог. Зря ли говорят, что надёжнейший способ спрятать секретный документ — это положить его на самом виду.
С Клёновым они не то чтобы дружили домами, но в одной служебной лодке им всегда было комфортно, а выезжая на казённые дачи, бывало, устраивали совместные шашлыки.
— Спасибо, Александр Николаевич, все живы-здоровы. А порядок у нас, как всегда, гвардейский, — улыбнулся Клёнов. Сел в предложенное хозяином кресло и тактично, не начиная первым разговора, оглядел кабинет. Сколько раз он здесь бывал, а всякий раз оглядывался, как впервые. Кабинет впечатлял — настоящая кремлёвская берлога, до неприличия просторная, отделанная тёмным дубом, выдержанная в ретростиле грозных наркомовских годов. Так и казалось: вот сейчас откроется дверь и с трубкой в руке войдёт фигура в мягких кавказских сапожках и с характерным акцентом потребует отчёта о текущих делах…