Брагин временами задумывался, что стал бы делать он сам, если бы вдруг проснулся царём всея Руси. Результаты этих размышлений всякий раз заставляли его улыбаться убожеству собственной фантазии. Стань Брагин царём, точно угодил бы в анналы истории на одну страницу с Иваном Грозным и Владом Цепешем, который Дракула. Иных граждан он бы прилюдно повесил на рояльной струне, иных на кол посадил, иным — просто отрубил башку. Есть за что, видит бог… Ну, затем друзей бы верных одарил. По-царски, с размахом. Себя бы, многогрешного, по многовековой традиции российских правителей тоже не обошёл бы… Ну а дальше?
А фиг его знает, что дальше. Наверное, сельское хозяйство, медицина, образование, наука… и прочие сферы, которые Брагин представлял себе исключительно смутно, поскольку дальше своего майорского шестка в этой жизни мало что видел. Власть же — штука сложная, да ещё, говорят, развращает. А спросить, как быть с ней, — и рад бы, да не у кого. Раньше рядом с князем, помимо специалистов-советников, непременно стоял жрец, волхв, посвящённый — то бишь мудрец и носитель нравственного начала. Сейчас возле престолов толпятся шарлатаны и воры, а так называемые волхвы разъезжают на бронемайбахах с охраной. Так что нынешние князья получаются типа не очень и виноваты. Правят по душе, истово, как умеют. Вернее, как видят окружающий мир. А он для них плотный и угловатый, пропитанный болью и злом, движимый деньгами и враньём…
В сто пятнадцатый окончательный раз уяснив, что царь из него получился бы скверный, Брагин вывернул с Токсовского шоссе на Кольцевую и вскоре прибыл на службу. Запарковался на привычном месте, люк плотно прикрывать не стал, благо погода позволяла оставить Кузьме свободу выбора, и выбрался на пока еще свежий утренний воздух. Крякнул, потянулся, глубоко вздохнул, повёл зорким хозяйским глазом по сторонам: ворота, периметр, камеры наблюдения, транспортный парк… Всё в ажуре. Подтянул узел проклятого галстука, застегнул ненавистный пиджак и направился к добротной, резного дуба, двери. Рядом со входом висела бронзовая плита, гласившая золотыми буквами: «Охранное агентство „Эвкалипт“». Вот так, не тигр, не барракуда, не акула, не вепрь, не щит, не булат и не гранит. Мирное дерево, из которого делают лекарственные вытяжки и масла. Только не все знают, что рядом с эвкалиптом всякая зараза дохнет. Вот и делайте выводы.
За дверью располагался стандартный чоповский набор: дежурная часть, «оружейка», «пультовая», комната размещения групп быстрого реагирования. Сверх стандарта, имелись раздевалка, спортзал, даже тир в подвале для пистолетной стрельбы. Плюс сауна, душевые и личные кабинеты начальствующего состава. Всё складно, всё по уму, всё производит впечатление размаха и очень основательной, несуетной мощи. Как и было задумано.
— Здравия желаю, Николай Васильевич, — поднялся при виде Брагина оперативный дежурный, бывший морпех. — В хозяйстве всё штатно, без происшествий.
Глаза у дежурного после бессонной ночи были красные, как у кролика. Молодец, морпех, бдит, держится за место. Такую, как здесь, зарплату поди поищи. Плюс гарантия стабильности и полной законности происходящего.
— Ну и ладно. — Брагин пожал ему руку, с одобрением кивнул и в подробности вдаваться не стал и отправился к себе.
В юности Коля Брагин вечно попадал в ситуации, когда на него возлагали персональную ответственность за какое-нибудь дело, будь то уборка класса или выпуск праздничной стенгазеты, давали бригаду помощников… и ни малейшего рычага воздействия, чтобы заставить их шевелиться. Так что дело сдвигалось с мёртвой точки только тогда, когда Коля принимался делать всё сам. Сколько лет минуло, но от тогдашних комплексов Брагин не избавился и до сих пор. То и дело сам себя хватал за руку: нечего вникать во всякую мелочь, на то заместители есть. Настоящее дело руководителя — держать под контролем ситуацию в целом и решать смысложизненные вопросы.
Этих самых вопросов Брагин по первости нарешался по самое «не балуйся», просто по глупой привычке влезать по водосточной трубе, минуя открытую дверь. Щепов, земля ему пухом, помимо домика в Орехово и полугодовалого «Хаммера», оставил Брагину свой бизнес, но тот не взял. Сказал внезапно объявившейся родне, братве, каким-то друзьям завещателя: «Не претендую. Берите». Сам добыл денег, напрягся и вдохнул жизнь в своё собственное детище — охранное агентство «Эвкалипт».
Ни у кого не занял, никого в долю не пригласил — здесь, как на войне, командир, сиречь хозяин, должен быть один. Даже самых верных людей, Гену, Шкета, Гвоздя, позвал к себе заместителями. На зарплату, не в долю. И делу посодействовал, и друзей сохранил, ибо отлично знал, что там, где начинаются деньги, всё человеческое очень быстро кончается. И тому примеров — не счесть.
Кабинет Брагин устроил себе неподалеку от тира, в бывшем бомбоубежище, — если не знать, фиг найдёшь. Для нашего бизнеса самое то: метровые стены, бронированная дверь, полнейшая тишина, защищённость и уверенность. Стол, сейф, диван, кондиционер, тихо урчащий холодильник… Одну стену от пола до потолка занимали фотообои: мачтовые сосны, дремлющие над лесным озером. У могучих извитых корней стояла Кузина кормушка. Вот для кого начальственная дверь была открыта всегда.
— Просыпайся, дело есть, — сказал Брагин ноутбуку на столе. Открыл крышку, хотел было проверить почту, но не дали. По внутренней связи объявился дежурный:
— Николай Васильевич, Кузя пришёл, жрать просит. Что давать?
Кошачьи мисочки стояли повсюду. В дежурной части, в пультовой, в комнате отдыха резерва. Запасов харчей тоже хватало. Случись атомная война, кот, наверно, пережил бы всех.
Сотрудники баловали и любили кота, считая его неофициальным талисманом агентства.
— «Феликса» с курицей, которая в желе, — сделал выбор Брагин.
Опять хотел забраться в почту, и опять не дали. В дверь чередой пошли заместители, начался новый рабочий день. Вопросы, ответы, финансовая чехарда, игра российских законов в одни ворота — державные. А клиенты, а объекты, а друзья-товарищи менты, а сопровождение ценных грузов куда Макар телят не гонял… Затем, уже ближе к полудню, когда Брагин собрался на обед, за дверью истошно заорали, с напором поскреблись — и пожаловал отоспавшийся Кузя. Пришёл, естественно, не просто так, за вниманием и кормом насущным.
— Сколько можно жрать, может, у тебя глисты? — зверски глянул на него голодный Брагин, однако делать нечего — и покормил, и механическим мышом позабавил. А куда денешься, меньший брат, почти родня… Посмотрел, как кот устраивается на ноутбуке, обречённо махнул рукой и, не пытаясь согнать с лица невольную улыбку — «Нет, это, блин, не ЧОП „Эвкалипт“. Это какой-то кошкин дом!» — наконец вышел наружу.
Кто не знает, что такое питерский июль, тому, как говорится, лучше и вовсе не знать. Всю последнюю неделю простояло плюс двенадцать градусов, и каждый день лил дождь. Моросило даже под утро, пока Брагин истязал себя на турнике и таскал по ореховским улицам кирпичи, но сейчас тучи унесло, ветер стих и городу улыбалось проглянувшее солнце. Неужели всё-таки лето?..
В кафе «Забава», расположенном по соседству, безбожно морозили кондиционеры, зато на столах всегда были чистые скатерти, а из кухни благоухало картошкой, борщом, котлетами, селёдкой, блинами, выпечкой и вообще всем, чего может пожелать человеческая душа; имелось специальное меню для вегетарианцев и даже зелёные коктейли для сыроедов. Сотрудники «Эвкалипта» когда-то пресекли в кафе попытку поджога, и теперь их порывались кормить здесь бесплатно. Брагин сделал заказ и подумал о том, что на самом деле никто не стряпал лучше, чем Настя, дочка его соседа по ореховской улочке.