* * *
Она лежала в спальне с ватными руками и ногами, под языком — валидол. Пыталась осмыслить сложившуюся ситуацию.
Как же это могло случиться с ними? Ведь раньше, в самом начале они были так счастливы. Гуляли только за руку или под руку. Болтали обо всем. Им было весело. Ей было весело с Андреем. Когда же скука успела поселиться в их доме? Когда Андрей перестал быть ей интересен? В какой момент? Может, тогда, когда она устроилась на работу в дизайнерское бюро?
Офис был модным и ультрасовременным. Стильные коллеги. Богатые клиенты. На работе между сотрудниками было не принято распахивать душу друг перед другом. Все были взаимовежливы, но не более того. Настоящей дружбы не было. Все дружили на стороне. К тому же Мила была старше всех, не считая Виктора Леонидовича, конечно. Но кто же дружит с боссом? Между дизайнерами всегда маячила тень конкуренции. Борьба за выгодного клиента. Мила особенно не боролась. А молодые амбициозные коллеги «землю рыли». А иногда и ямы друг другу. Обстановка и окружение постепенно делали Милу другим человеком. Она стала жестче. Закрытее. «Застегнулась на все пуговицы». И даже дома забывала «расстегиваться». Хотя бы на верхнюю пуговицу. Стала стыдиться простоватости мужа. Его не изменил даже карьерный рост. Такой же наивный, доверчивый. Все люди — братья. Ему с трудом удавалось поддерживать «эстетские» разговоры с ее коллегами. И Андрей перестал заезжать за ней, чтобы забрать с работы. Хотя раньше делал это регулярно. Потом Мила купила машину. И уже не обращалась к мужу с просьбами поехать за покупками. Теперь она могла делать это самостоятельно. Она вообще стала очень самостоятельной и независимой. Чем и гордилась. А Андрей своей мягкостью и сговорчивостью помог ей в этом. Другой бы (строгий муж) давно вернул бы свою загордившуюся жену с небес на землю. Чтобы не воспаряла. И страх перед мужем не теряла. Так что? Во всем виноват Андрей? Нет, милочка. Андрей тут вовсе ни при чем. Добрый, мягкий, любящий, все терпящий и прощающий. А теперь хоть вой!
Мила была готова простить Андрею абсолютно все. Хотя это вопрос, кто кого должен простить. Она боялась остаться без него. Панически.
Когда же он вернется? Сначала Мила думала, что Андрей кинется-бросится за ней вслед. И пока она ехала домой все время смотрела в зеркало заднего вида: не догоняет ли? Но прошло уже три часа, а мужа все нет. Она сама разрушила свое счастье. Глупая женщина...
Теперь счастьем казалось абсолютно все: Андрей чистит картошку, моет посуду, смотрит телевизор, лежа на диване. А когда она вспомнила об их ссорах и сладостных перемириях, к горлу подступил комок, и Мила расплакалась. В голос. По-бабьи. Неэстетичное зрелище, между прочим.
* * *
Марина так крепко обнимала его за шею, не отпуская от себя, что Андрею с трудом удалось разжать ее руки.
— Марина, ну и хватка у тебя... Давай я отвезу тебя домой...
— Ты что, вернешься к ней? Она же изменила тебе! Ты это понял?! Из-ме-ни-ла!
— Во-первых, я так не считаю. А во-вторых, я сам виноват в том, что случилось. Не понимаешь?
— Нет...
— Мила не из тех женщин, которые вертят хвостом налево и направо. Мила могла сделать это, только влюбившись. Наверняка этот мужчина приложил немало усилий, чтобы ей понравиться. И раз ему это удалось, значит, я был совсем плох. Уделял мало внимания, не был галантным кавалером, подарков не дарил, слов ласковых не говорил. А то, что сделано по любви, — это не измена. Скорее, я изменил Миле. Потому что не влюблен в тебя. А так... От обиды, от злости. На себя. Извини, Марина. Ты, конечно, раскрыла мне глаза, но... Я все равно люблю свою жену. Милу. И хочу просить у нее прощения.
— Ты у нее?
— Да.
— Ты у нее?!
— Да.
— За что?
— Я же уже сказал. За то, что уделял мало внимания...
— Ты что, не ревнуешь ее?
— Я всегда ее ревную, всю жизнь. А она меня — нет.
— Потому что не любит?
— Нет. Просто у Милы своя теория насчет ревности. Она считает, что ревнует только неуверенный в себе человек. Именно в себе, а не в партнере. Неуверенный в том, что он лучший. А она в себе уверена. В том, что лучше ее нет никого. И, значит, нет конкурентов. А следовательно, нет повода, чтобы меня ревновать. Всегда, когда Мила делала что-то такое, что мне не очень нравилось, она обвивала мою шею своими ручками и шептала мне на ухо: «Ты же все равно меня любишь. Я ведь лучше всех». Она не спрашивала меня об этом, она это утверждала.
— Значит, как Мила, так «обвила ручками»? А как я, так «хватка»?!
— Марина, а Марина? Ну откуда ты взялась на мою голову?!
* * *
Обессиленная и заплаканная, Мила уснула. А когда проснулась, было уже утро. Она подхватилась с постели и выбежала из спальни:
— Андрей! Андрей?
Андрея дома не было. Он не приехал! И Мила разозлилась: что он себе позволяет! Она, конечно, провинилась, и очень сильно. Но поступать с ней так! «Женщина — ангел. Но если ей подрезают крылья — приходится летать на метле!»Решительно настроенная, Мила собралась за десять минут и побежала на стоянку за машиной. Она вернется I туда и скажет им все, что думает! Ситуация должна как-то разрешиться.
Мила ехала быстро и поэтому проскочила мимо машины Андрея, стоящей в сугробе на обочине. Она резко затормозила и сдала назад. Андрей спал за рулем, и в машине был один.
* * *
Андрей открыл глаза и не сразу понял, где он. Стряхнул с себя остатки сна. Кто-то барабанил в окошко. Андрей опустил стекло.
— Эй, мужик! Все в порядке? Помощь нужна? — поинтересовался незнакомый парень в телогрейке и шапке из собачьего меха. Очевидно, водитель «бычка», стоящего неподалеку.
— Нужна. Вчера вечером занесло в сугроб. И, кажется, я «брюхом» напоролся на что-то. Звук нехороший был. И машина больше не едет.
— Так ты че— ночевал здесь?
— Да. Эвакуатор вызвал. Вроде бы пообещали, но пока никто не приехал. Может, это для них далеко. Желающих помочь тоже не нашлось. Телефон потом, как назло, разрядился. Зарядного нет.
Андрей вышел из машины. Вдвоем они разрыли снег под машиной. Действительно! Машина напоролась на большую железяку. Скорее всего останки какой-нибудь сеялки-веялки.
— Тра-та-та, — в сердцах сказал Андрей.
— Мужик, а тебе в Москву?
— В Москву.
— Эвакуатор тебе дорого обойдется. Давай я тебя дешевле дотяну. И тебе хорошо, и я подработаю. Трос есть?
— Есть, конечно.
— Тачка у тебя видная. Чем зарабатываешь?
— Зам директора ...ного завода.
Парень немного растерялся:
— А я тебе «мужик да мужик»... То есть вам.
— Да ниче...
* * *
Андрей сидел за рулем машины. Впереди натужно гудел трудяга «бычок». Буксировать в гору тяжелую машину Андрея, да еще по снегу, ему было нелегко.
«Хороший парень, — подумал Андрей о водителе грузовика. — Как там Мила? Вдруг она уже собрала вещи и ушла от меня? К маме. Нет не к маме. Теща его любит. И всегда на его стороне, считая, что Мила предъявляет к мужу слишком завышенные требования. А он и так хорош. Если Мила и уйдет, то к Машке. А почему я, собственно, так уверен, что к Машке. А не к этому... Гривастому. Наверняка какая-нибудь творческая натура. Вот и «натворил». Андрею никогда не нравились длинноволосые мужчины. Мужик должен выглядеть мужиком. А то, что получается: женщины стригутся короче мужчин. Взять хотя бы его секретаршу. Еще как сделает укладку «иголочками»! Ну просто «вышел ежик из тумана».
«Господи, ну зачем я это сделал? Может, мне кто-нибудь на это ответить? — Андрей был близок к тому, чтобы рвать на себе волосы от отчаяния. — Это все Марина виновата. Хотя, нет, конечно. В чем ее вина? В том, что хочет иметь мужика в доме?»
Его коробило только от одной мысли, что вчера он занимался этим с Мариной. Ладно бы еще спьяну. А то ведь на трезвую голову! Это уже потом они выпили. По чуть-чуть. Потом еще по чуть-чуть. И так три раза. Кому и что он хотел доказать? Ну «кому» — понятно. Миле. А вот что конкретно он доказал этим сексом? Теперь и самому непонятно. Чужая женщина. Чужое тело. Хотя, конечно, успокаивает, что «в грязь лицом» он не ударил. Знай наших! Но мужчин, меняющих женщин, как перчатки, Андрей никогда не понимал. Вот и этот — «гривастый» наверняка из таких. А Мила — просто жертва. Бедная овечка.