— Как у вас у взрослых все сложно.
— Хочу успеть на «Аврору». «Невский экспресс» мне, конечно, нравится больше, но... С папой я созвонюсь. Номер в гостинице попробую сейчас забронировать через Интернет. Как ты думаешь, получится? Сколько тебе оставить денег?
— Мам, деньги — не китайцы, их много не бывает.
— И где только ты этого нахватался?
Мила собиралась быстро, как при срочной эвакуации. Не хотела встретиться с Андреем сейчас. Они должны хоть немного побыть врозь. Личные вещи, зубная щетка, деньги, паспорт. На работу она завтра позвонит. Виктор Леонидович покричит, конечно. Должность у него такая. Но куда он денется! Так... Какую же гостиницу выбрать? Чтобы не очень дорого, но со вкусом. Может быть, снова «Пальмира» недалеко от «Маяковской»? Конечно! Только туда! Она была там с Андреем. Две с половиной тысячи за номер она осилит. Хотя это расточительство. Зато какие приятные воспоминания.
— Макс, ну что? Ты определился с суммой?
— Оставь сколько не жалко. Хочу узнать цену материнской любви. К тому же я всегда могу попросить денег еще и у папы.
— Максим, я тебя люблю.
— Я тебя тоже, мама. Проводить?
— Спасибо. Я сама. Ты папе не говори, куда я поехала. Скажи, что не знаешь. Я ему позвоню уже из Питера.
— Вы точно не разводитесь?
— Вот про это, пожалуйста, папу не спрашивай.
— Про это не говори, про то не спрашивай... Ребенок шпионов. Моя фамилия не Штирлиц?
— Ребенок ты мой родной. Все, я убегаю. Будь умницей. С Каринкой веди себя как джентльмен.
— Хорошо. Я постараюсь. Если ты так просишь. Такси вызвать?
— Да ладно. Я на улице поймаю.
* * *
К счастью, билет на поезд Мила купила без труда. В двадцать два часа она уже будет в Питере. «Аврора» покрывала шестьсот пятьдесят километров между Москвой и Санкт-Петербургом за пять с половиной часов. А некоторые поезда на два-три часа больше.
С гостиницей тоже повезло. Заказ через Интернет сработал. Хотя Мила волновалась, что это чудо прогресса может ее подвести.
Устроившись в номере, Мила включила мобилку и позвонила Андрею. Андрей ответил после первого же гудка. И Мила поняла: он ждал ее звонка. Хороший знак.
— Привет...
— Мила, ты в Питере?
— Макс проболтался?
— Нет, просто не трудно было догадаться, куда ты сбежишь. Ты прости меня...
— Что ты!
— Прости-прости... Я был плохим мужем. И за Марину прости...
— Какую Марину? Не было никакой Марины... Никогда. Я такой женщины не знаю.
— Читаю твою книжку...
— Да-а?
Добей меня, добей признаньем,
Что уж не нужен я тебе.
Добей меня. Из состраданья.
Добей меня. Прошу. Добей.[10]
— А мне больше нравится вот это:
Застрели ты меня, застрели
Взглядом чудных, прекраснейших глаз.
Не хочу без твоей жить любви.
Застрели. Прямо здесь и сейчас.[11]
Андрюш, я люблю тебя... Я так четко это поняла.
— Правда?! Я тебя тоже очень люблю. Мила возвращайся. Пожалуйста.
— Нет.
— А мне можно приехать к тебе?
— Не-а.
— Почему?
— Я хочу побыть одна, чтобы соскучиться до невыносимости. Почувствовать, что если не увижу тебя сейчас же, то умру... А знаешь, мне ведь вчера жить не хотелось. Когда ты не приехал домой.
В трубке — тишина. Никакого ответа.
— Эй, ты меня слышишь?
— Слышу.
— А почему молчишь?
— Стих сочиняю:
На натянутых нервах
Играла усмешка судьбы
Словно смычок.
Безнадежно фальшивя.[12]
— Мила, ты меня слышишь?
— Слышу.
— А почему молчишь?
— Не сочиняй больше.
— Тебе что, совсемне понравилось?
— Совсем.
— Ну вот! Первый раз в жизни сочинил тебе стих...
— Почитай мне лучше вслух что-нибудь из «Транспортных перевозок».
— Издеваешься?
— Любя. Андрюш, почему у нас с тобой никогда не бывает ссор и скандалов? Даже по такому поводу. Ты как-то всегда все сглаживаешь. Все углы. У тебя всегда из квадрата круг получается.
— Потому что люблютебя. Люблю тебя такой, какая ты есть. Я окружаютебя своей любовью. И, заметь, не пытаюсь тебя переделать. Хотя ты бываешь очень вредной, взбалмошной и противной.
— Так вот ты как заговорил?! Ой, Андрюш, я с тобой согласна. Сама о себе думаю: вздорная и противная. Противнючая. Как ты только терпишь меня. Мои выходки. Удивляюсь. Андрюш, ты теперь можешь ни один тюбик не закручивать. Меня это совершенно не будет раздражать. Ты только будь рядом со мной.
— Милочка, давай я к тебе приеду. Я уже так соскучился, что могу не дожить до завтра.
Ночная птица запоет.
Струится серебро эфиром.
Взойдет луна над спящим миром.
И кто-то с крыши сиганет.[13]
— Ладно, приезжай. Но только завтра утром. Оставь нашему вымогателю еще денег. Пусть у ребенка тоже будет праздник. А у нас с тобой будет медовая неделя. И мы обязательно погуляем по «нашим» местам. Да, милый?
— Обязательно. Скажи еще раз, что ты меня любишь.
— Я люблю тебя. Ты — моя жизнь.
* * *
Таих поездка в Питер была в сто раз романтичнее свадебного путешествия. И даже сказочная командировка в Италию не затмила Миле впечатлений от тойпоездки. Очарование города, наверное, сделало свое дело. Они проводили вместе свой честно заработанный отпуск. И было это три года назад. Что ж получается? Три года назад они еще могли себе позволить быть счастливыми? Таких радостных и щемящих чувств Мила больше не испытывала нигде и никогда. Тогда, за время поездки, их пять раз спросили: «Вы не молодожены, случайно? Вид у вас счастливый такой». — «Случайно, нет. Старожены мы», — отвечали они, счастливо прильнув друг к другу. Мила была безмерно благодарна мужу, что он согласился сюда приехать.
Стоял сентябрь. Андрей предлагал поехать на юг к морю. Бархатный сезон. Ленивое лежание на пляже. Виноград. Мила же хотела в Санкт-Петербург. Ей еще в мае сон приснился. Будто гуляет она по Невскому. Да не одна. А с... Пушкиным! Да-да. С Александром Сергеевичем. И он такой шутник и галантный кавалер, оказывается. А когда они с ним расставались, то Александр Сергеевич поцеловал Миле руку и сказал. Во сне. «Приезжайте к нам по осени. Нева в это время года особенная. И парки, чудо как хороши. Мы с вами непременно...» А что непременно? Мимо них прогрохотала карета, и Мила не расслышала, что же именно будет у нее с самим Пушкиным. И на этом месте она проснулась. За окном прогрохотал какой-то ранний грузовик. Очевидно, он Милу и разбудил. Сон, в общем-то, как сон. И не такое еще, бывает, снится. Но Мила долго ходила под впечатлением. Рассказала об этом сне всем, кому могла. Мама ей тогда заметила: «Покойники снятся к перемене погоды. Сейчас солнечно. Значит, дождь будет».
Мила тогда возмутилась: разве можно так говорить о Пушкине?! Покойник. Пушкин живее всех живых! Тем не менее на следующий день, действительно, пошел дождь. Которого до этого не было полтора месяца.
Мила вся стремилась в Петербург. Как будто у нее там свидание было назначено. Андрей, конечно, упорствовать и настаивать на своем не стал. В Питер так в Питер. Раз Миле этого так хочется. Раз для нее столь важно. Теплое море подождет до следующего года. Первое, что они сделали по приезде — положили цветы к памятнику поэту на набережной Мойки. Мила тогда сказала памятнику: «Ну, вот я и приехала» и простояла возле него минут десять. Как будто ждала, что Пушкин поздоровается и обрадуется ей. Андрей терпеливо топтался рядом. И только потом поехали селиться в гостиницу.