Популистские партии предлагают принадлежность не только на этих больших собраниях. Сторонник Лиги Джорджио, элегантный мелкий бизнесмен из Милана со страстью к теннису, который с гордостью поделился со мной своим селфи с Сальвини, в 2019 году описал, как вечеринка заставила его чувствовать себя менее одиноким. Благодаря Лиге «полтора года назад я начал ходить на обеды и вечеринки – они называются комитетами, это вроде посиделок для людей в партии. И они очень милые, на самом деле. Вы можете встретить много людей.
Мы поем, и возникает действительно сильное ощущение поддержания традиций. И все поют на северных наречиях. И всем это очень нравится, потому что они чувствуют себя частью сообщества».
Эрик из Парижа также говорил о радости, которую он получает от своих регулярных политических собраний по средам, о том, как после этого они вместе выпивают, о совместной раздаче плакатов и листовок, о том, как «трудно найти людей, с которыми можно было бы почувствовать взаимопомощь и общность», и как он нашел это в Национальном собрании. И он ясно признал, что, не вступи он в партию, он был бы глубоко одинок. Это дало ему цель и сообщество, которого он желал. Сообщество, которое когда-то могло быть обеспечено профсоюзом, традиционной политической партией, церковью или даже оживленным общественным центром или районным кафе.
Слишком рано судить о том, уменьшилась ли поддержка популистским политикам за те месяцы, когда личные встречи их сторонников были ограничены правилами социального дистанцирования. В конце концов в 2020 году за Трампа проголосовало около 70 миллионов человек, даже больше, чем в 2016 году. То, как они поступят в будущем, будет в значительной степени зависеть от того, какую позицию они занимали, когда музыка прекратилась – экономические кризисы, как правило, плохо влияют на правящие партии – и в каждой стране возникнут вопросы относительно того, насколько компетентными будут признаны те, кто занимал эти должности, не только в спасении рабочих мест, но и жизней. На их популярность также будет влиять то, насколько они способны контролировать повествование в СМИ и верят ли их последователи в их версию посткризисного анализа. Но во время самоизоляции было поразительно, как быстро популисты расширили свои предложения онлайн-сообщества, поскольку их способность общаться лично ослабла. Помимо того, что президент лично занимает центральное место на ежедневных телевизионных брифингах для прессы с открытыми сообщениями своему «племени» (включая неоднократное осуждение средств массовой информации, распространяющих «фейковые новости» и разоблачение глобальных институтов), кампания Трампа, уже имеющая огромное количество подписчиков в социальных сетях, увеличила свое присутствие в Facebook и расширила свои цифровые предложения, проведя массовые тренинги для волонтеров через Zoom и запустив кампанию в цифровом формате с «виртуальным митингом», которая собрала почти миллионы на прямых трансляциях. Лига, испанский Vox и крайне правый бельгийский Vlaams Belang – также мастера социальных сетей и тоже увеличили свои предложения.
Иммиграция как вооружение
Независимо от того, является ли предлагаемое сообщество онлайн или личным, у него, конечно же, есть определенная характеристика: открытое исключение других. Наряду с акцентом правых популистских партий на принадлежность, с их пивными вечерами и надувными замками, всегда было четкое сообщение о том, кого не приглашают. Подумайте, например, о тысячах голосов, скандирующих, как гимн, на митингах Трампа: «Построй стену». Подтекст послания правых популистов о единстве – это расовая, религиозная или националистическая эксклюзивность. Противопоставление «нас» и «их», «мы» и «они». В этом их самая большая опасность.
Преследуя тех, кто чувствует себя одиноким и брошенным, и создавая сообщество по национальному или расовому признаку, популистские лидеры используют свой трайбализм в качестве оружия против людей, которые отличаются от них. Эти политики поняли, что для тех, кто чувствует себя отверженным, брошенным и одиноким, для тех, кто не привык справляться с различиями и чьи традиционные источники идентичности, будь то класс, работа или церковь, уже не так сильны и безопасны, как когда-то, «социальные идентичности, такие как национальность, этническая принадлежность, язык и пол, становятся, как писали профессора Микко Салмела и Кристиан фон Шеве, более привлекательными как источники значимости (и) чувства собственного достоинства». Я бы добавил к этим «источникам» очарование принадлежности.