Даже в мыслях, в своей кровати, под одеялом, с зажатыми до рези глазами, страшно произнести слово «ложь». Поэтому он не говорил! Изредка кивал или водил зрачками из стороны в сторону, но губ не размыкал никогда.
Больше всего Молчун ненавидел утро.
В шесть часов мелодичные аккорды резко обрывались тишиной и, с тройной громкостью, дребезжа оконными стеклами, отовсюду лился гимн. Миллиарды людей, словно заведенные куклы, отрывали головы от подушек и вставали. Оставаться в кровати непростительно, ведь выйдя на улицу можно встретить контролера.
С первыми звуками он спрыгнул на пол. Прошёл в ванную, мельком взглянул на своё бледное, с синими кругами под глазами, лицо. Разобравшись с утренней гигиеной и завтраком, Молчун спустился по лестнице и вышел из подъезда.
У автобусной остановки в чёрной форме с неизменным орлом на берете стоял контролер. Он самодовольно ухмылялся, разглядывая хмурые лица прохожих.
— Как выспались? — вежливо поинтересовался он у пожилой женщины.
— Отвратительно. Проклятая музыка не даёт заснуть.
— Это полезно для нервной системы, — ещё шире улыбаясь, сообщил контролер.
— Чушь! — взревела старуха. — Это всё специально, чтобы свести нас с ума…
Он погрозил ей пальцем.
— За сомнения в политике общественного покоя и здравоохранения штраф в пять процентов от пенсии, — добавил контролер, считывая сканером индивидуальный номер нарушительницы. — Хотите что-то добавить?
У пожилой женщины потекли слезы, она попыталась уйти, но дрожащий рот, продолжал выплевывать слова:
— Хотите, чтобы мы все сдохли и не висели на вашей шее! Пенсия? Попробуй доживи до этой пенсии. Сначала прибавили пять лет, потом...
— Дискредитация государственной программы защиты старости. Штраф семь процентов!
— Прекратите, вы же нарочно! — закричала молодая мама с грудным ребенком.
Контролер обернулся.
— Я выполняю свои обязанности. Знать правду полезно и необходимо. Что у вас не так? Сколько лет вашему? — поинтересовался он.
— Одиннадцать месяцев, — растеряно откликнулась она.
— Почему не в яслях?
— Заболел.
— Почему врача не вызвали?
— Денег нет.
Молчун попытался незаметно пройти мимо, но контролёр выставил руку, преградив ему путь.
— Подождите, — приказал он, и повернулся к матери с ребенком. — Не хватает пособия?
— Да!
— Значит, считаете, вам мало платят?
— Да, — она опустила глаза, уставившись перед собой.
— Компрометация программы материнства и детства. Штраф пять процентов от пособия.
Контролер повернулся к Молчуну.
— Вас я помню, слабоумный. На работу идёте? Таблетки пили? Ну, хоть дёрнитесь? Кем же вы трудитесь, если даже ответить ничего не можете? Сортиры на вокзале языком моете, поэтому рот не слушается?
Молодые ребята в очереди на автобус подобострастно засмеялись. Самое страшное, что им действительно было весело, потому что врать они не умели.
Молчун мог бы предъявить свою карту особого доступа и навсегда отделаться от мерзавца. Его работа была слишком важна, что какой-то контролёр мог мешать великой цели. Но он разглядывал чистый с металлическим отливом асфальт и ждал. Сколько бы не было насмешек и вопросов, они закончатся…
* * *
Григорий несколько раз моргнул и увидел белёный потолок. Тяжело огляделся сквозь склеенные ресницы. Палата сверкала новейшим оборудованием. Его поместили в современную больницу.
— Что за дрянь вы мне показали? — простонал он. — Оставьте меня в покое. Это бессмысленная чушь.
— Таким станет будущее, если ваш вирус изменит ДНК. Люди перестанут управлять собой.
— Они и сейчас на это не способны.
— Пожалуйста, доктор Мендель, не будьте эгоистом, — ответил тихий голос.
— У меня нет выбора? — с трудом выталкивая слова, спросил Григорий.
— Выбор есть всегда.
Некстати вспомнился пресловутый Буриданов осел. Только у него было два шанса против трех, два стога сена или голодная смерть, а у Менделя их не было вообще, он умирал.
— А если он мне не нужен, — прошептал Григорий. — Я знаю как правильно.
— Безусловно! И только вы знаете кодовую фразу.
— «Так вот в чём дело. Вирус заперт и волшебные слова известны лишь мне. Поэтому лучшая палата, наверняка, самые гениальные врачи. Они не дадут мне сдохнуть, пока я не отдам им то, что им нужно. Они просто играют со мной».