— Пожалуйста, я скажу, — легко согласился Мендель, стараясь показаться раздавленным и сломленным.
— Не всё так просто, — остановил его тихий голос, — неужели вы не помните? Вы же сами загнали нас всех в ловушку!
Григорий лишь поводил глазами.
— Вы передали капсюль своему другу полковнику Беляеву, и он начинил им прототип континентальной миниракеты. Если не деактивировать, она взлетит и распылит мутаген по всему миру. Человечество изменится навсегда. Мы больше не сможем врать. Разучимся, превратимся в животных.
Мендель вспомнил. Да, они давно обо всём договорились, подготовили и оставалось лишь получить благословение.
— Мы всё проверили, — продолжил тихий голос. — Попытка всего одна. Если кодовую фразу ввести неправильно, ракета запустится. Её нельзя сбить. Нельзя взорвать полигон. Слишком велика опасность распространения вируса.
— Я скажу, — пообещал Григорий.
— Мы должны быть уверены, что это будет правда.
— Как мне доказать?
Слишком быстро. Слишком торопливо он согласился, чтобы поверили. Мендель бы выругался если мог, но ему только оставалось надеяться, что Беляев не подведёт.
— Никак, — оборвал тихий голос. — Только новейшая программа Полиграф 3.0 решит, лжёте вы или нет. Во сне вы не сможете сопротивляться. Пришло время настоящего.
Григорий почувствовал, как игла шприца проникла сквозь кожу. Лекарство растеклось по венам и помчало к сердцу ещё один шквал лживого сна. Уши наполнил визг тормозов, перемешанный людскими воплями и сигналом машиниста. Поезд приближался, его махина надвигалась, перегораживая тусклый свет. Неужели он просчитался. Ржавые рельсы и грязные шпалы. Они так близко, почему они так близко?
Мендель не хотел погружаться в пучину беспамятства, чтобы его снова психологически обрабатывали и склоняли к выбору от которого он отказался. Но эйфория растекалась по внутренностям, вводя в новый транс…
* * *
Беляев грозно всматривался в схему капсюля на мониторе компьютера.
— Ты уверен? — в сотый раз устало спросил он.
Спор продолжался бесконечно, но пока Григорий побеждал. Его голос в динамике телефона звучал язвительно, но твёрдо:
— Да! Аргументов, чтобы убедить меня в обратном, Коля, у тебя нет. Мутирующий вирус надо распылись.
— Мы же деградируем, — снова попытался Беляев.
— А сейчас, мы прямо прогрессируем? — зло бросил Мендель. — Оглянись по сторонам! Проклятые гаджеты превратили людей в равнодушных животных! Они же врут даже себе самим.
Хорошо, что они не видели друг друга. Ни один из них не смог бы выдержать взгляда другого. Дружба впервые дала трещину, и с каждым новым словом провал углублялся.
— Подумай по дороге, не спиши.
Григорий кивнул. Он уже принял решение, и поездка на кладбище простая формальность, не более. Он не мог получить одобрение или запрет от того, кого больше нет. Материнское благословение лишь фикция, отвлекающий маневр.
— Тогда ты должен мне поверить. Сам знаешь, что другого выхода нет, иначе они никогда не позволят осуществить запуск.
Мендель ещё раз кивнул, упрямая морщина между бровей была красноречивее слов, если бы её кто-то мог увидеть. Нажав на кнопку, он отключил телефон.
Николай ещё долго смотрел в тёмное окно. Пытался собраться с мыслями и убедить себя, что поступает правильно. Он ненавидел себя за малодушие. За то, что не смог отговорить друга. Повлиять на его решение. Остановить. Ему досталась тяжкая роль Иуды, но её надо сыграть достойно, без эмоций. От этого зависит будущее. Он обещал и сделает то, чего не хочет, чтобы искупить свой грех.
Беляев вздохнул, а потом поднял трубку служебного телефона. Щёлчки кнопок, оглушали, словно гвозди вбиваемые в гроб.
— Он не изменит решения, — сказал Николай, как только закончились гудки.
— Он едет на кладбище?
— Да. Если его не остановить, он найдет другой способ. Он самый упрямый человек на свете.
— Вы уверены.
— Абсолютно. Я знаю его всю жизнь, — тяжело проговорил Беляев.
— Где вы договорились встретиться после благославения?
— В метро, на той же станции.
— Вам нужно пойти.
Аккуратно положив трубку, Николай прижался лбом к столешнице.
— Чем предательство отличается от лжи? — спросил он самого себя…
* * *
Григорий не открывал глаз. По щекам текли слезы.
— Неправда, — прошептал он.
— Как бы мы обо всём узнали? — возразил тихий голос. — Он сделал свой собственный выбор, сдал вас. Ведь вы хотели нас всех…
— Сделать лучше! — выпалил Мендель.