Чтоб никогда не просыпаться.
И ни о чем уж не жалеть,
Чтоб никогда не заблуждаться.
Всего лишь надо умереть.
Слова ещё отдавались эхом безвозвратности.
— Довольны? — кричал Мендель, с каждым звуком разбазаривая остатки жизненных сил.
Тихий голос не ответил, но Полиграф 3.0 установленный на супер компьютере мгновенно подтвердил правдивость кода. Началась обычная суета. Кто-то рапортовал об успехе. Кто-то кого-то хлопал по плечам. Кто-то беззвучно радовался. У кого-то даже потекли слёзы облегчения. Всем было плевать, что рядом умирал гениальный изобретатель. Кого волнует один человек, когда на кону судьба человечества. Код передали на экспериментальный полигон. Под непрекращающиеся овации ввели на дисплее, но вместо долгожданной победы с её фанфарами, завелись двигатели и сразу несколько миниракет взмыли в небо.
— Будуще будет честным, — прошептал Мендель под бешеный писк кардиостимулятора. Он улыбался, но уже не дышал. Последний сон стал бесконечным, превратившись в вечность.
* * *
Будущее из прогнозируемого стало реальным.
* * *
— Замечательное кино! — мечтательно произнес Говорун. — Герой, победивший несправедливость. Григорий Мендель гений и защитник человечества. Его жизнь увлекательнее любой книги.
Молчун задумчиво кивнул. Он не разделял тупой восторженности коллеги, но за долгие годы научился молчать. Люди больше не могли врать, только не выражать своего мнения. И хотя общество считало подобных молчунов умственно отсталыми, с каждым годом их становилось всё больше.
Как только люди смирились с невозможностью врать и, волна самоубийств и общественной дезориентации стихла, генетическая мутация дала небывалый всплеск культуры и прогресса. Настал истинный золотой век. Но период подъёма быстро закончился, превратившись в катастрофическое падение. Сейчас, даже самые преданные идеалисты смотрели в будущее с сомнением.
Молчун оглядел зал показов. Стены терялись во мраке, а огромный экран в центре больше не светился. Как только кино закончилось, рабочие отключили оборудование: усилители эмоций, дистанционные раздражители рецепторов, стимуляторы нервной системы и прочие хитроумные приборы перестали воздействовать на чувства зрителей.
— Как тревожно они жили. Неопределенность и постоянный страх. Бесконечное давление выбора. Терзания совести. Сейчас всё совсем по-другому, я чётко знаю, что будет дальше.
Молчун не слушал. После утреннего кино он всегда испытывал мучительную неудовлетворенность. Его изводили вопросы. Что случилось с матерью Менделя? Зачем Беляев предал друга, если разделял его интересы, а если не разделял, почему поддерживал? Как Менделю удалось обмануть программу и спровоцировать запуск миниракеты, если он ненавидел ложь?
От сдерживаемых противоречий у него, как обычно, случился глазной тик.
— Вот опять, — всплеснул руками его товарищ. — Ты слишком мнительный. Немедленно выпей успокоительное.
Набор лекарств выдавался государством бесплатно и входил в обязательный рацион каждого гражданина. Ведь честным людям нельзя волноваться и много думать.
Молчун покорно засыпал в рот таблетки, и сделал вид, что проглотил. От них кружилась голова и путались мысли, поэтому он давно имитировал ежедневный приём. Ему хотелось узнать истинные события, понять, почему великий ученый совершил столь опрометчивый поступок — лишил людей свободы.
Он выбрался в коридор и пошёл в свою лабораторию. Чувствовал, что сегодня случится прорыв, что сможет расшифровать данные Менделя. Секретная служба верила, что в них безумный доктор оставил рецепт вакцины, но Молчун надеялся получить ответы и на свои вопросы. Он вводил и вводил данные, которые давно подготовил и чуть не пропустил всплывшее окно: «Данные открыты. Начать раскодирование имеющейся информации?»
— Да! — завопил он так, что сотрудники лаборатории удивлённо подняли головы.
Молчун сиял. Правда наконец откроется.
* * *
Мендель беспокойно ёрзал на длинном сиденье, затравленно оглядываясь. После посещения кладбища навалилось томительное предчувствие. Его снова вели. Преследовали уже несколько месяцев. Григорий чувствовал навязчивые косые взгляды. Его скромную квартиру ограбили на прошлой неделе, не взяв денег из коридорной тумбочки, но разворотив домашнюю лабораторию и вскрыв компьютер.
Оставалось три станции. Вагоны метро летели сквозь тёмную кишку подземки, но тиски сжимались. Мендель понимал, что они всё знают и пытаются помешать, но не мог понять откуда они получают информацию. Полгода назад люди в серых пиджаках пришли на работу. Показали удостоверения и попросили не распространяться о разговоре. Выразили восторг по поводу его открытия и обещали полное содействие: