– Так, парни, вам лучше не смотреть! Отойдите, – распорядился он. – И ты, док, тоже. Не стоит. Мне Надя и сержант помогут. Сержант?
– Помогу, – глухо отозвался Захар.
Крики Маши переросли в стоны. Надежда стояла рядом, гладила ей голову и плакала сама от переживаний. Суровый Бродяга на несколько долгих, растянувшихся в вечность минут превратился в заботливую няньку, ласково уговаривающую девушку отмучится побыстрее.
– Ну вот и все, молодец! – сказал наконец сталкер. – Отдохни теперь, поспи.
У Дмитрия все заледенело внутри. Он так и не услышал крика младенца – только учащенное дыхание жены. На плечо ученому легла тяжелая рука Бродяги.
– Сын у тебя, док. На вид все нормально, возьми, не бойся, – и протянул ему маленький сверток.
– Жив? Не кричал ведь, – едва выговорил Дмитрий.
– Ему криков вокруг хватило, решил не шуметь больше, – отшутился Бродяга. – Не переживай, такое бывает, я слышал. Дышит нормально, глаза открыл. Возьми же.
Лазарев принял сверток, посмотрел на маленькое спокойное, будто только что со сна, лицо, с трепетом коснулся крошечной руки.
– Как твое имя, Бродяга? Можно твоим именем назвать? – взволнованно спросил Дмитрий.
– Александром меня звать, – проворчал сталкер, но явно был польщен.
– Ох, спасибо, дядя Саша, теперь бы выбраться только, – сказал молодой ученый, глядя на приближающуюся муть.
– Не сглазь, док.
Прошло два часа томительного ожидания.
Мальчишка между тем все-таки раскричался. У Дмитрия, несмотря на напряженную обстановку, как гора с плеч свалилась.
– Есть захотел. Дело за женой твоей теперь. Пусть кормит. – Бродяга одобрительно кивнул, а сам с тревогой все чаще поглядывал на приближающийся фронт.
Лазарев протянул малыша жене. Но Машка, хоть проснулась уже, сидела теперь с отсутствующим взглядом. Внутри Дмитрия вновь поднялась тревога.
– Маша, Машенька, ты как, родная? Все хорошо?
Девушка рассеянно кивнула.
– С малышом все хорошо, возьми.
– Давайте я помогу. – К ним подошла Надя, взяла орущего младенца, приложила к груди новоиспеченной мамочки.
Та машинально обхватила сверток, прижала к себе. Но все так же смотрела куда-то в пустоту, словно сквозь стену.
– Все хорошо будет, у нее шок еще, – прошептала Надя Дмитрию.
А через час их накрыло штормом. В пыльной красноватой мгле воздух наэлектризовался, подрагивал маревом и вспыхивал зелеными искрами. Волосы у всех стояли дыбом.
– Дядя Саша, – прошептал Захар, подойдя к сталкеру. – А я в книжке читал, еще школьником, что когда волосы наэлектризовываются, вот как сейчас, молния бить будет…
– Типун тебе на язык, сержант.
И в тот же миг громыхнуло так, что у всех чуть не разорвало барабанные перепонки. Люди инстинктивно бросились на землю, зажали уши. Молнии продолжали лупить где-то совсем близко. Через минуту, показавшуюся вечностью, с начала жуткого светопреставления Бродяга, Захар и Дмитрий отважились высунуться из оврага. Молнии били в расположенное в ста метрах от них озерцо. Камыш сгорел мгновенно. А от воды валил пар, застывающий в воздухе на высоте человеческого роста сахарной ватой.
– Что за чертовщина? Никогда подобного не видел, – проворчал Бродяга, недоуменно пялясь на аномалию.
Молнии начали стихать, а от «ваты» во все стороны стали разрастаться прозрачные кристаллы. С новой силой задул ветер. Молнии били уже где-то далеко, а новую, созданную Зоной аномалию затянуло дымкой. Все трое сползли обратно на дно оврага, с опаской продолжая следить за красным небом. Зарубин приказал солдатам достать сухие пайки из вещмешков и разделить среди всех, дать всем напиться из фляжек. Дмитрий с тревогой смотрел на жену, снова заснувшую вместе с ребенком, на ее измученное, бледное лицо, и ему почудилось, что что-то в ней изменилось.
Небо между тем над ними темнело, наступала ночь. А шторм все еще продолжался. Неистово свистел над головой ветер, в горле першило от пыли, респираторы забились и больше не спасали, слезились глаза. Дмитрий думал, какой мерзостью они успеют тут надышаться, прежде чем выбраться, и выйдут ли вообще после этого из Зоны.
Зарубин установил дежурства. Но никто из бойцов так и не заснул, разве что коротко подремал. Поспали только девушки. Бродяга, Захар и Дмитрий и вовсе не сомкнули глаз. Но ночь прошла на удивление спокойно, хоть и была полна шума и тревожных звуков, к утру шторм стих. Над головой висело серое низкое небо. Сталкер высунулся из оврага. На том месте, где они видели странную аномалию, теперь не было ничего, лишь воздух подрагивал едва заметным маревом.